Питер в судьбе сибирячки. ХХ век. 70-е и 90-е годы. Галина Вервейко

газету «Пионерская правда», откуда с радостью получала ответы на красивых фирменных бланках с советами, как писать прозу и стихи.

      Ещё одним его любимым делом было читать вслух книги по вечерам. Это было для меня почти что сказочным действом: зимний сибирский вечер, на улице мороз, топится русская печь в доме, рядом с ней лежит и мурлычет кот, бабушка прядет шерсть или вяжет, а дедушка читает вслух какую-нибудь таинственную для меня историю… Вот так я, наверное, услышала и о городе Петрограде, революции и вожде пролетариата Владимире Ильиче Ленине. О нём дед рассказывал всегда так, как будто был знаком с ним лично. И неудивительно: ведь это был его современник. Однажды он даже показывал свой дневник, где в молодости описывал дни траура, когда наша страна прощалась с вождём революции, и свои личные переживания в эти дни.

      Ещё одним моим «главным воспитателем» была бабушка по маминой линии – Рублевская Прасковья Андреевна. Родом она была из сибирской крестьянской семьи из большого села Сидельниково Омской области. Но почти всю жизнь проработала секретарём-машинисткой, и большую часть её – в Калачинском райкоме партии. Она почему-то очень любила товарища Кирова, рассказывала мне о том, как его убили в Ленинграде в годы её молодости – комсомолки 30-х годов. Также она искренне любила Ленина и партию. Сама была очень честным и совестливым человеком, «настоящей коммунисткой», как считали тогда, а вот сталинисткой бабушка никогда не была, так как ей приходилось печатать много секретных партийных материалов, из которых ей было известно о массовых репрессиях. И она мне говорила о Сталине:

      – Плохой он был человек: много хороших людей погубил.

      Больше всех других советских руководителей Прасковья Андреевна любила Леонида Ильича Брежнева. Портрет, где он был ещё молодым и очень красивым, висел у неё на стене – на кухне. И она говорила, глядя на него:

      – Вот только сейчас мы и стали жить хорошо. И не дай Бог, вам пережить то, что довелось нам.

      И мои романтические «героические» грёзы об их революционном прошлом она никогда не разделяла (читая книжки о героях, я даже жалела о том, что моё время стало «скучнее»: хотелось совершать какие-нибудь подвиги!).

      И дома, и в детском саду нам, детишкам 60-х годов, часто читали тоненькие, из серии «Мои первые книжки», рассказики о революционном Петрограде и дедушке Ленине. И помню, как на стульчике я читала одно из первых своих стихотворений (как «актриса»):

      Я маленькая девочка,

      Я в школу не хожу,

      Я Ленина не видела,

      Но я его люблю!

      Наступило 1 сентября 1963 года. Я пошла «первый раз в первый „А“ класс», и попала в класс замечательной учительницы Клавдии Ивановны Карбиной, которая в молодости начинала свою педагогическую деятельность недалеко от Ленинграда в местечке Бологое. Вместе с ней (она – на доске мелом, а мы – чернилами