Палата № 26. Больничная история. Олег Басилашвили

жизнь, наша деградация: пьянство, убожество, ложь, воровство, вырождение… Так нельзя жить, надо что-то предпринимать, менять экономическую нашу систему, дать народу возможность поверить в себя, в свои силы, наделив каждого гражданина правами, которые дадут ему возможность почувствовать себя хозяином своей судьбы, хозяином своего отечества, хотя бы воскресить в нем надежду на лучшее будущее.

      Иначе – гибель, конец…

      Мчусь на «Мосфильм». Договариваюсь о показе депутатам фильма «Так жить нельзя». Сегодня вечером. В громадном первом павильоне. Организуем автобусы.

      С трибуны съезда приглашаю всех депутатов на «Мосфильм» сегодня вечером – депутаты довольны: интересно побывать на «Мосфильме»!

      И посмотрели депутаты фильм, и оглоушил он их своей страшной правдой. И там, в первом павильоне, неожиданно вспыхнула дискуссия, чуть не до драки: а как жить?!

      Наступает новый день. Поднимаюсь по главной лестнице в зал заседаний.

      Рядом – Ельцин.

      Высокий, стройный. Головы на две выше меня.

      – Ну, Борис Николаевич, держитесь, мы с вами.

      – Да уж скорей бы.

      Поднимаемся до верха парадной лестницы, до гигантской картины Иогансона «Ленин на съезде комсомола». Ленин этак правой рукой, ладошкой, объясняет: учиться, дескать, надо, учиться и учиться. Толково объясняет.

      Мимо, в зал заседаний.

      Зал гудит. Ставим на голосование. Опять вопль Дмитриева: «Поименно!» Ну и голосище у него! Проголосовали.

      Компьютер выдаст сейчас окончательный результат. Тишина в зале. Напряженная тишина, аж в ушах звенит.

      И вот на экранах появляются цифры.

      Побеждает Ельцин. Борис Николаевич. Несколькими голосами.

      Невольно Ленина вспомнишь: «Из всех искусств самым важным для нас сейчас является кино».

      Теперь наша Россия попробует начать жить по-человечески.

      В перерыве в кремлевском саду Куркова ломает громадную ветвь сирени, объясняет милиционеру:

      – Это для Ельцина.

      – А, ну ладно.

      На Головинском, номер шесть!

      Прицепили тебе жесть!

      Жесть! Жесть!..

      Так пели тифлисские «оппозиционеры». Пели тихо, собравшись в тесный кружок, чтобы никто не услышал…

      «Прицепили тебе жесть!»

      Дело в том, что к карете губернатора Грузии революционно настроенные грузинские юноши прицепили на длинной веревке пустую консервную банку.

      Губернатор сел в карету, карета двинулась, и консервная банка запрыгала, затарахтела по булыжникам Головинского проспекта Тифлиса (ныне проспект Руставели).

      Скандал!!!

      Эта акция была наиболее яркой страницей в истории предреволюционного движения в Грузии. Это потом уже появились Коба, Камо, другие и пошли грабить, убивать, взрывать.

      Историю эту рассказал мне папа, с усмешкой вспоминая революционные настроения грузин начала двадцатого века.

      Глядя из сегодняшнего две тысячи восемнадцатого года на себя, вьюношу