История одиночества. Антон Ульянов

она просто тащится, она не была уверена, хотела бы переспать с ним, но уже пару лет, как мечтает о каждой встрече, а недавно еще узнала, что Кентурия – известный московский продюсер, и тут начала немного смущаться, думать о том, сможет ли дальше общаться с ним также непосредственно.

      Кентурии примерно пятьдесят, высокий крупный мужик с седыми волосами и такой же седой бородой. Сколько раз я его видел, он все время был в одном и том же голубом пиджаке изо льна или тонкой джинсы. Я никогда с ним близко не общался, просто знал, что изредка он появляется в нашей компании в Буфете и там пьет. Кентурия был близким другом Джаггера, а Джаггер строил ему загородный дом где-то на окраине города за Академгородком.

      Затем у нас с Лерой случился легкий спор о том статуя Ленина перед нами или там кто-то другой. Я никогда не обращал внимания на этот памятник, а в кромешной темноте даже силуэт разглядеть было сложно.

      Лера встала и, перепрыгивая с одной ноги на другую, направилась в сторону памятника, чтобы доказать свою правоту. Это был Ленин.

      Алина спросила, как продвигается ремонт, я рассказал, что в среду приедут устанавливать натяжной потолок, но у меня не получается вырваться с работы, чтобы запустить работников в квартиру, так как вечером вторника я должен ехать в Челябинск, в командировку. Придется переносить на другой день.

      Когда закончилась кола, я оставил девочек и пошел в Универсам, благо он находился всего в двухстах метрах, из холодных напитков там, почему-то, был только Mountain Dew, я взял его, рассчитался на кассе и побрел обратно, по пути записав новое стихотворение, посвященное Лере.

      На следующий день, когда увидел Димана, он смутно помнил о нашей вчерашней встрече. Этот здоровый лось даже не удосужился извиниться после того, как я рассказал ему все.

      Но в тот момент даже сломанное ребро не могло отвлечь моего внимания от красоты юной девушки, сидящей по левую сторону, выпрямив ноги на соседнее кресло, один за одним, делающей глотки домашней водки.

      Как же она прекрасна. Я наслаждался каждым мгновением, каждой линией ее лица, изгибами тела, историями и, конечно же, смехом.

      Я был влюблен.

      Я прекрасно понимал, что у нас не может быть ничего серьезного, она вот-вот улетит в Питер, я остаюсь гнить в Сибири, и потому я впитывал ее образ как губка, запоминая все: внешность, одежду, фигуру, волосы, запах и взгляд.

      Прошло много лет с тех пор, когда я чувствовал что-то подобное к человеку и вот именно сейчас, именно она, да, нам хорошо вместе, но, блядь, у нас так мало времени.

      К пяти утра мы напились. Алина позвонила Джаггеру.

      Джаггер, он же Сергей Ковалев, старый алкаш, на вид ему от 60 до 80 лет, хотя на самом деле немного моложе, ему пятьдесят шесть, как две капли воды похожий на Мика Джаггера – один из самых известных в городе архитекторов. Прекрасный человек, всегда готовый помочь любому и по уши влюбленный в двадцатилетнюю мадам по имени Сашка, пару раз они переспали, но теперь она ебет ему только мозги и возвращается, когда у самой заканчиваются