Белые зубы. Зэди Смит

Национальной службы здоровья, и выглядел, словно карлик-библиотекарь. Алсана затаскивала его в отделы, где продавалась яркая детская одежда, и упрашивала: «Малыш, давай купим что-нибудь синее, ради Аммы, а? Синий так подходит к твоим глазам. Ради Аммы, Маджид. Неужели тебе не нравится синий? Ведь это цвет неба!»

      «Нет, Амма. Небо не синее. Там белое излучение. Белый цвет содержит в себе все цвета радуги, и когда он проходит в небе сквозь мириады молекул, нам остаются видны только цвета с короткими волнами – синий, фиолетовый. На самом деле небо не синее. Оно только таким кажется. Это называется спектр Релея».

      Странный ребенок с холодным умом.

      – Вам есть чем гордиться, – повторила Поппи, улыбаясь до ушей. – Я бы на вашем месте очень гордилась.

      – К сожалению… – Самад вздохнул, и мрачная дума о втором сыне на пару минут отвлекла его от эрекции, – Миллат ни на что не годится.

      Поппи едва не обиделась.

      – Что вы! Я совсем не имела в виду, что… я хотела сказать, он, возможно, и находится в каком-то смысле в тени Маджида, но он настоящая личность! Не такой… ученый, но все его просто обожают – к тому же он очень красивый мальчик. Еще бы… – Тут она подмигнула и похлопала Самада по плечу. – Гены-то хорошие.

      «Хорошие гены»? Что она имеет в виду?

      – Привет! – Подошедший сзади Арчи гулко хлопнул друга по спине.

      – Привет! – Арчи пожал руку Поппи с той насмешливой аристократичностью, которой всегда вооружался при встрече с образованными людьми. – Арчи Джонс. Отец Айри, за грехи мои тяжкие.

      – Поппи Берт-Джонс. Я веду у Айри…

      – Музыку, я знаю. Только о вас и слышим. Айри немного расстраивается, что ее не поставили первой скрипкой… может, на будущий год, а? Итак! – говорил Арчи, переводя взгляд с Поппи на Самада, который стоял немного в стороне и как-то подозрительно выглядел, чертовски подозрительно, решил про себя Арчи. – Перед вами пресловутый Ик-Был! Переборщил ты сегодня на собрании, Самад. Верно я говорю?

      – Ну не знаю, – проворковала Поппи. – Мне показалось, что мистер Икбал выступал замечательно. Многие его высказывания меня просто поразили. Вот бы мне столько всего знать! Но я, увы, как тот пони, который выучил один-единственный номер. Мистер Икбал, вы, случайно, не профессор?

      – Нет-нет, – запротестовал Самад, злясь, что из-за Арчи соврать невозможно. – Я работаю в ресторане. – Сказать «я официант» у него язык не повернулся. – В юности я учился, но началась война и… – В конце предложения Самад поставил пожатие плечами и увидел с упавшим сердцем, как веснушчатое лицо Поппи Берт-Джонс вытягивается большим красным вопросительным знаком.