Сашенька. Последний год. Записки отца. Никита Бобров

утреннем пространстве, из которого нет рационального выхода, ибо невосполним, незаменим сам предмет печали – ушедший человек. И ты уже ничего не можешь изменить.

      От издателей

      Есть события, комментировать или абстрактно рассуждать о которых, по сути, невозможно. Они заведомо перекрывают наши слова, знания, житейские и ученые рассуждения. Они относятся, аппелируют не к этому опыту и изысканиям, а прямо, минуя все, к душе нашей, к тайне человеческой, что вне слов и знаний. Нижеследующая рукопись – о таком событии. О крестном пути девятилетнего ребенка, его страданиях, мученичестве и смерти.

      Сейчас, когда для столь многих стерты грани, отделяющие добро и зло, потеряны ориентиры и «все дозволено», – история девятилетней Сашеньки негромко, но властно учит другому отношению, придающему высокий смысл происходящему, даже таким немыслимым трагедиям, как смерть ребенка. Один из тех, кто прочел рукопись, будучи человеком неверующим, неожиданно воскликнул: «Да это же теодицея – оправдание, доказательство Бога!» Быть может, но тогда теодицея особого рода. Доказывающих, убеждающих, красно рассуждающих много. Показывающих – мало, ибо это дается особой ценой подвига жизни. Зато такое свидетельство выше слов, как живой свет – больше и выше самых ярких рассуждений о нем.

      Трудно, да и не надо говорить о достоинствах рукописи, ее жанр и тон либо принимаются, либо отвергаются. Это исповедь, которая обращена к сердцу, ответному пониманию другого человека, читателя. Это исповедальный рассказ о тяжелой, смертельной болезни дочери, о победе болезни над телом и конечном ее поражении перед душой и верой. Исповедь не предполагает утайку, приукрашивание. И перед нами реальная картина – с отступлениями, срывами, соблазнами, отчаяниями и искушениями, в которые мы столь часто впадаем в трудные периоды. Тем доверительнее, ближе, ценнее становится для нас подвиг преодоления, развертывающийся на страницах повести. Она зримо показывает, что вера – не музей и не учение, но жизнь и свидетельство, живая жизнь и живое свидетельство, а значит, ей сопутствуют неизбежные ошибки, порой падения, но и, что главное, дерзновение их преодолеть, усилием встать и вновь идти к Богу.

      Повесть Н.П. Боброва появилась впервые в журнале «Человек» в 1992 году (№ 4–6). Инициатором напечатания стал член редколлегии журнала С.Л. Воробьев, редактором рукописи – Н.И. Дубровина. Со времени выхода повесть сумела оказать влияние на многих, часто очень разных людей, и поддержать их. Вот, например, выдержка из письма в редакцию («Человек», 1995, № 3, с. 192): «Думаю, что редакции будет важно узнать, что некоторые публикации в „Человеке“ могут порождать у читателей не только размышления, но и конкретные дела на благо и в помощь Человеку. В журнале вышла повесть Н. Боброва. Повесть – не точное определение этого произведения. Пережитое горе от утраты девятилетней младшей дочери, такой красивой, такой талантливой, так любящей жизнь, трагическая летопись онкологического заболевания, уносящего жизнь ребенка, боль воспоминаний и одновременно – пронзительно мудрый взгляд на происходящее вокруг, в своей судьбе, в самом себе, в других – вот малая часть того, что в этой повести, в этих „Записках“. Подумалось, что книгу Н. Боброва издать не по силам. Но вот премия „За стремление к милосердию“ – может быть. Как поощрение, как поддержка тех, кто способен понять, принять чужую боль как свою, откликнуться на нее. Разве в жизни такие люди лично нам, обществу, в котором мы живем и собираемся жить, не нужны?.. В прошлом году в день Веры, Надежды, Любови и матери их Софии, 30 сентября, впервые была вручена премия „За стремление к милосердию“. С искренним уважением – Лактионова Галина Михайловна, директор Киевского молодежного центра „Вега“».

      К настоящему времени (2017 год) в Украине – 40 лауреатов этой премии: педагогов, врачей, социальных работников, воспитателей детских домов семейного типа, родителей-усыновителей, студентов-волонтеров.

      Или – другие примеры. Иеромонах одного из старейших православных монастырей, которому попал в руки номер «Человека» с напечатанной повестью, глубоко заинтересовался ею и стал давать повесть как укрепляющее чтение тем, кто колеблется в вере, находится на перепутье, пережил несчастье. Ее прочли многие сотрудники хосписов – медицинских учреждений для крайне больных людей. Одна из сестер рассказывала, что видела однажды над кроваткой тяжело больного ребенка листок со словами из повести, которые выписала мать ребенка для поддержания себя и родных. Врач-онколог, прочтя повесть, сказал, что она должна стать настольной книгой для всех врачей, стремящихся видеть в пациенте человека, а не только организм. Приходили вести и от молодых и здоровых людей, которые писали, что знакомство с повестью помогло им найти силы для выхода из своих душевных кризисов. Думается, это отнюдь не случайно, ибо столкновение с проблемой смерти – это прежде всего повод подумать о своей жизни, изменить отношение к ней.

      Отметим еще, что эта повесть под определенным углом может рассматриваться и как рассказ об истории типической, рядовой, поскольку она отражает, входит в скорбный ряд детских смертей, не ею начатый и, к сожалению, не ею оконченный. И в то же время история эта – необычайная по своей полноте, представленности всех этапов, позволившая наглядно сравнить разные подходы