Политика и литературная традиция. Русско-грузинские литературные связи после перестройки. Елена Чхаидзе

Грузии под протекторат Российской империи в 1783 году активно стало упоминаться в русской литературе как особо положительное событие. Постоянно подчеркивалось, что после подписания южная страна начала процветать. Нарратив о защитной миссии обрел широкое распространение. Тема процветания под российским крылом звучит у Михаила Юрьевича Лермонтова в поэме «Мцыри» (1839):

                                И божья благодать сошла

                                На Грузию! Она цвела

                                С тех пор в тени своих садов,

                                Не опасаяся врагов,

                                За гранью дружеских штыков.

      Роль России как покровительницы подчеркивается и у Якова Петровича Полонского в стихотворении по случаю открытия Тифлисского театра:

                         Вдали от северных и нам родных степей,

                         На родине воинственных детей,

                         В стране, кругом заставленной горами,

                         Куда нас, русских, привела

                         Десница, правящая нами,

                         На миротворные дела —

                         В стране, где так упорно свято

                         За крест боролся русский штык,

                         Где с европейцем азиата

                         Сближает русский наш язык,

                         Воинственной России лира

                         Не в первый раз поет, мечтания полна… (1851).

      Популярность темы Грузии в русской литературе подогревалась ощущением мессианской роли колонизаторов и стремлением изучить неизвестный край. И первое, и второе приближало провинцию к центру империи. Сформировалось некое постоянство, привычка обращаться к Грузии и Кавказу, которая подтолкнула к появлению имперской литературной традиции.

      Восприятие союза с Россией грузинскими литераторами выглядело двойственно. Одни из них в своих письмах и заметках первой половины XIX века отмечают союз с Россией как верный шаг ради спасения:

      Грузины в пределах своего населения пользуются всеми благами мира и свободны от тех неурядиц и постоянных боевых столкновений с облегавшими со всех сторон врагами, которым они подвергались в течение пяти столетий. Вполне они осознают, что этим обязаны могуществу единоверной России (Кипиани, 1848).

      Другие стали говорить об аннексии, так как в 1801 году некоторые положения Георгиевского трактата были нарушены и грузинские княжества превратились в провинцию Российской империи. С этого момента в грузинской литературе риторика «Российская империя как „солнце с севера“» изменилась в сторону «агрессор/захватчик/поработитель Грузии». Существует мнение, что в письменных источниках на грузинском языке отношения Грузии и России как светлого и темного определились уже в конце XVIII века (Киланава, 2009[7]). Примером тому служат стихи дочерей

7

Киланава Ц. Формирование грузинского национального дискурса: маркирование моделей Российской империи и грузинская национальная самоидентификация в грузинской литературе конца XVIII – XIX вв. Тб.: Изд-во Гос. ун-та им. И. Чавчавадзе, 2009. (Дисс. на груз. языке.) http://iliauni.edu.ge/uploads/other/1/1467.pdf.