Политика и литературная традиция. Русско-грузинские литературные связи после перестройки. Елена Чхаидзе

Россия (Майсурадзе, 2012. С. 60). В интересах Российской империи, а позже и Советского Союза, миф о Грузии-рае стал играть роль soft power. Он был удобен обеим сторонам – и грузинской, и русской. Как и в имперские времена, колонизатор и колонизованный получали взаимную выгоду (чины, посты и т. д.). Со времен советизации Грузии миф этот использовался в целях демонстрации благополучия южного соседа в составе СССР, а также для конструирования образа СССР как территории счастья, на которой царит «советская семья народов», скрепленная дружбой[11]. Этому способствовали более благоприятные по сравнению с центральной частью России природно-экономические условия. Миф о Грузии-рае можно было удачно эксплуатировать, подчеркивая не роль русского/советского цивилизатора, а роль освободителя «рая» от имперских оков и роль страны (России), которая помогла Грузии сменить политический статус: из имперской колонии на «равноправную» республику в составе большой страны. Важным культурным отрезком, который нельзя было обойти, стал золотой век русской литературы, являвшийся достоянием имперского периода:

      «Золотой век» в будущем мог стать достоянием только советского народа в целом, а «золотого века» в прошлом у наций не могло быть ввиду их социального и национального угнетения (Лурье, 2011. С. 148–149).

      Так как неотделимой частью золотого века являлась Грузия, игнорировать ее роль и положение было невыгодно. Отсюда был запущен механизм, цель которого – способствовать укреплению русско-грузинских культурно-литературных связей досоветского периода путем игнорирования имперского контекста: положений о колонизации Кавказа и Закавказья и личных культурно-общественных контактов интеллигенции России и Грузии тех времен. Появилась почва для изобретения традиции культивирования связей Пушкина, Лермонтова, Грибоедова с Грузией или Чавчавадзе, Орбелиани, Табидзе с Россией. Постоянное обращение к мифу «Грузия-рай» стало проводником советской идеологии, связующим прошлое и будущее. В сознании советской интеллигенции восприятие Грузии как рая превратилось в типичное и традиционное. Существование иной Грузии – не-рая и вне контекста России – даже не предполагалось. Миф функционировал, как нить, скрепляющая Россию и Грузию, а иглой являлся сюжет о путешествии на Кавказ/Грузию. Действие «иглы с нитью» закрепляло привязанность. Постоянное обращение к этому мифу в русской литературе имперского и советского периода не только демонстрировало укрепление и развитие имперской литературной традиции, но и стало одним из элементов подтверждения российско-имперской/советской модели как разновидности имперской системы.

      В советский период поездки в Грузию превратились в паломничество писателей. Изначальной целью таких поездок было желание прикоснуться к «раю» как к южной столице золотого века русской литературы, а также зафиксировать стремление быть причастными к плеяде великих предшественников:

                            О Грузия, –

11

На совещании с колхозниками, состоявшемся 4 декабря 1935 года, Сталин впервые использовал словосочетание «дружба народов» (см.: Сталин, 1997. T. 14. С. 100–101).