За что, Господи? Роман. Лев Голубев-Качура

ЧТО, ГОСПОДИ?

      (Роман в трёх частях)

      Часть первая

      ПОЖАР

      Не прелюбодействуй. Не укради.

      Не желай жены ближнего твоего

      (Пятая книга Моисея)

      Глава первая

      КИРИЛЛ

      Он сидел на лавочке перед крыльцом пятиэтажки в трусах и потерявшей свой первоначальный цвет майке, с незастёгнутыми сандалетами на голых ногах, и курил сигарету. Тело обдувало предрассветным, шаловливым ветерком. Лавочка пропиталась ночной прохладой и приятно холодила зад. Сигаретный дым, словно назойливый комар, пытался залезть в глаза, заставлял щуриться и отмахиваться от него рукой. По какому-то наитию Кирилл приподнял голову и увидел, как первые лучи солнца, появившиеся над крышей соседнего дома, отразились «зайчиками» от огромных, витринных зеркальных стёкол, почему-то закрытого сегодня «SUPERSHOPa».

      Почему «SHOP»? – удивлённо пожал Кирилл плечами, да ещё и «SUPER». Ну, скажите на милость, какой нормальный человек назовет обыкновенный продовольственный круглосуточный магазин смешанных товаров, или попросту «ГАСТРОНОМ», каким-то там «SHOPом»? Мы же в Казахстане живём, а не за границей какой-то там! Причём здесь «Опа, опа, Америка, Европа?»

      Нет, ребята, я вот, что вам скажу – вёл он мысленный спор с невидимым собеседником – хоть и болит у меня голова с похмелья, но всё равно, я этого не понимаю. Ну, совершенно не понимаю, и… не принимаю. Я всё же считаю, должен быть «Дукен», «Азык-тулик», или «Коконис-жемис», то есть, всё на казахском языке, или…, дополнительно, на моём родном – русском, высказал своё мнение невидимому собеседнику Кирилл. А то, что же это получается…

      Предлагаешь, к примеру, девушке свидание и говоришь ей, так это, знаете, культурненько: «Сегодня погода плохая, дождик моросит, а у тебя зонтика нет, а мне, понимаешь, пока не на что купить, видишь ли, до получки ещё, как до Африки пешком! Давай встретимся в семь ноль-ноль в SHOPe». А вдруг она не так поняла, или у тебя, допустим, дефект речи? Так недолго и по физиономии заработать, и подругу любезную навсегда потерять. Не-ет, что ни говори, а нет у заграничного языка той красоты и напевности, как у нашего…. Нет… О-хо-хо! Грехи наши тяжкие!

      * * *

      Пешеходы и автобусы ещё спали. Не слышался всегдашний железный скрежет бегающих туда-сюда трамваев. Голуби, по всей видимости, тоже спали. Во всяком случае, они не бродили по двору, выискивая только им видимый корм.

      На деревьях, под мягким дуновением ветерка, пошевеливались – то один, то сразу несколько ещё не успевших опасть по случаю осени жёлтеньких листочков. А то, вдруг, как зашумит всё дерево – так и казалось, что оно встряхивалось, снимая с себя остатки ночного колдовского сна.

      Хлопнула входная дверь, и мимо Кирилла проскочил сосед Максим, на ходу дожёвывая пирожок. На бегу кивнув приветственно головой, он помчался на свой утренний, дежурный автобус.

      Весь город ещё спал, набираясь сил перед новым трудовым днём. Никто и ничто не мешало Кириллу сидеть на лавочке и впитывать в себя, по капелькам, утреннюю прохладу. Она разливалась по всему телу, впитывалась в кровь и мозг, наполняла свежестью забитые сигаретным дымом лёгкие.

      Ах, как хо-ро-шо то…, если бы не болела голова…. Хорошо, что у нас с Нинкой первый этаж – еле переваливаясь, ворочалась в голове тягучая, словно асфальтовая смола, мысль. Как-то приятней, когда земля рядом – падать ближе, а если и упадёшь – не так больно, посмеялся он про себя.

      Голова продолжала разламываться от похмельной боли. И если ею пошевелить, хоть чуть-чуть, где то внутри, глубоко-глубоко, возникал звон колоколов, а сама она готова была, так казалось Кириллу, разорваться как граната, и разлететься на мелкие-мелкие кусочки….

      И чтобы этого ненароком не случилось, Кирилл, так, на всякий случай, обхватил её ладонями.

      Во рту было горько от попавших табачных крошек дешёвой сигареты и никотина.

      Голова кружилась от выпитой вчера бутылки водки, да ещё с такой «закуской» – четверть буханки зачерствевшего хлеба, и банка кильки в томате на четверых.

      Ну, скажите люди добрые, почему в магазине не продают кильку в масле, а только эту, как её – кошачью радость? – подумал Кирилл, и перед его взором, откуда-то издалека, выплыла открытая банка с килькой в масле «Провансаль». Килька в ней была вся золотистая, уложенная ровными плотными рядами и залитая, янтарного цвета, прованским маслом. Казалось, он даже почувствовал его запах, а во рту ощутил упругость золотистых рыбок…. Ооо!

      От такого наваждения ему стало даже обидно, что это не настоящее, а лишь химера, его желание, и в животе моментально заурчало от голода.

      «Эх, ма – была бы денег, тьма!» – пробормотал он, и даже попытался покачать головой.

      Мысли еле-еле, словно так и застряли в жидком гудроне, продолжали тяжело ворочаться в болевшей от глубокого похмелья, голове.

      Гос-по-дии! До какого состояния может довести себя человек, если даст слабину своей воле…, чуточку