Мудрец. Татьяна Трофимовна Викентьева

даешь. И молнии все мимо шлешь.

      Но все равно погибну я.

      Пускай свершится воля рока!

      Сам жизни я лишу себя!»

      И юноша в мгновенье ока Кинжалом грудь себе пронзил,

      На землю раненый упал

      И вопль предсмертный испустил.

      Старик же к другу подбежал. Старался он его спасти,

      И кровь хотел остановить.

      Потом решил домой нести,

      Чтоб там усиленно лечить.

      Но сам старик так ослабел,

      Что еле юношу тащил.

      И только одного молил:

      Чтоб выжить друг его сумел.

      Меж тем погода не менялась.

      И гром так яростно гремел! Казалось, небо содрогалось,

      И бог разгневанный хотел Природу всю опустошить

      И все живое погубить.

      Когда же, наконец, старик

      С тяжелой ношею своей Добрался к дому, в этот миг Ударил гром еще сильней,

      По лесу страшный смерч прошел И на пути своем все смел.

      И рад старик был, что успел Вернуться с юношей домой. Скорее он воды согрел

      И приготовил тотчас свой

      Отвар целебный, другу дал, Выздоровленья пожелал.

      И раной занялся потом.

      Ее омыл, перевязал.

      А юноша забылся сном,

      В котором долго пребывал.

      Прошло немало дней, пока

      Глаза он не открыл

      И не увидел старика.

      Но миг тот все же наступил.

      Однажды вечером старик Молился богу и приник

      Устами к медному кресту.

      И в светлую минуту ту

      Пришел в сознание больной, Увидел друга и сказал:

      «Неужто я еще живой?

      О, как я умереть желал!

      Но видно мне не суждено Окончить рано путь земной

      И мучиться всю жизнь дано.

      Так уготовано судьбой.

      Печально юноша вздохнул,

      Глаза закрыл и замолчал.

      И вскоре снова он уснул.

      Старик же ночью той не спал.

      В раздумия о друге он

      Был очень сильно погружен.

      И только яркая луна

      Свидетелем была одна

      Того, как старец размышлял

      И бога в помощь призывал.

      Когда над грешною землей

      Опять забрезжил свет дневной, Старик по-прежнему сидел,

      На друга своего смотрел

      И думал, как ему помочь Страданья, муки превозмочь.

      И юноша, проснувшись утром, Увидел рядом старика,

      Который молвил другу мудро:

      «Сынок, твоя жизнь нелегка.

      Но все равно ты должен жить. Самоубийство – грех большой. Его нетрудно совершить.

      Но трудно за поступок свой Прощенье бога получить. Раскаянием искренним, мой друг, Ты должен душу облегчить,

      Чтобы избавиться от мук

      И с совестью в согласьи жить».

      Запели птицы в тот же миг,

      Когда закончил речь старик.

      И солнце ярче засветило.

      Природа расцвела, ожила.

      А юноша меж тем молчал.

      И очень долго размышлял

      О чем-то напряженно он.

      Потом сказал: «Жизнь, словно сон,

      Кошмарный, страшный для меня.

      Уже