Опоздавшие к лету (сборник). Андрей Лазарчук

Хватит с нас на сегодня. Отсылай своих парней, и посидим с тобой, как прежде, помнишь, в Лондоне, в Брюсселе?

      – Все помню, старина, – говорит господин Мархель, и голос у него расслабленный и теплый; жестом он отсылает Петера и операторов, и на сегодня рабочий день окончен.

      Уже почти полночь, а небо светлое – север. Говорят, в июне здесь вообще не бывает темноты, только сумерки, и то не долго. Сейчас середина августа, и ночи наступают настоящие. Прохладно, но не потому, что земля остыла, просто небо здесь слишком близко, это от неба тянет холодом, а земля – земля еще очень даже ничего…

      – А что, братцы, – сказал Петер неожиданно для себя, – не пойти ли нам на бережок да не посидеть ли? Что скажете?

      – Пойдемте, – сказал Шанур, – как ты, Ив?

      – Как все – так и я, – сказал Армант. – Ты же знаешь.

      – Хотел удостовериться, – мягко сказал Шанур.

      Петер почувствовал в этой скупой переброске фразами некий подтекст, что-то недоспоренное, недоговоренное – и интонация какая-то странная… Но ведь дружные ребята, явно знакомы сто лет и понимают друг друга с полунамека.

      – Стоять! – раздался окрик. – Руки за голову! Пароль!

      – «Термит», – сказал Петер.

      – «Тараскон», – сказали из темноты. – Кто такие?

      – Кино, – сказал Петер. – Имеем пропуск повсюду.

      – Проходи! – Часовой осветил их фонариком, мельком взглянул в пропуск, предъявленный Петером, и отступил в темноту.

      – Кто это там? – спросили издали.

      – Да киношники давешние, – ответил часовой.

      – Ну, эти пусть идут, – разрешили там.

      Несколько саперов сидели и курили в этаком гроте, образованном скалой, бетонным навесом и какими-то металлоконструкциями. Ничего почти не освещая, тлел костерок, несчастный крохотный костерок времен тотальной светомаскировки, лежала на газете наломанная крупными кусками гороховая колбаса «Салют наций», да шла по кругу фляжка.

      – Садитесь, мужики, – сказали от костра.

      Мужики сели. Операторы вроде засмущались, а Петер, зная законы подобных сборищ, достал специально припасенную коробку матросских сигарок и пустил по кругу. Кто из саперов гасил свои самокрутки и подпаливал сигарки, кто совал их в нагрудные карманы про запас, но настрой теперь был только в пользу новоприбывших, фляжку передали им, им же протянули колбасу, а потом откуда-то из темноты возник дымящийся котелок, три жестяные кружки, и возник в воздухе неповторимый аромат крепчайшего чая.

      – А вот сахара нет, – сказал один из саперов. – Чего нет, того нет.

      Все почему-то засмеялись.

      – А так даже лучше, – сказал Шанур. – Так вкуснее.

      – И то правда, – согласились саперы.

      Интересно, из чего делают этот ром? Петер отхлебнул еще, потом стал жевать «Салют наций». Шнапс – я точно знаю – из извести. А это? Опилки или брюква. Да, или опилки, или брюква, больше не из чего…

      – Где