Ходили мы походами (сборник). Селим Ялкут

обязательно в рабочее…

      – A-а, понятно. – Женщина приподняла прядь волос за ухом, разгладила, пропустила между пальцами. Хорошо у нее вышло, и сама откровенно наслаждалась игрой. – А почему вы о муже не спросите?

      – Сами скажете, если есть.

      Женщина на это промолчала, загрустила и вновь уткнулась в журнал. Аркадий набрал воздух, готовый развить наступление. Но Моргулис предложил зайти.

      – Узнали насчет меня?

      – Это не она. – Моргулис был разочарован. – Ладно. Сейчас ничего нового друг другу не скажем. Я вас понял. Приходите завтра с утра. Прямо в девять. Будет заказчик. С ним и решим.

      Тут в дверь сунулась секретарша: – Лев Зиновьевич, к вам Шпильман.

      Следом, не дожидаясь приглашения, вкатился невысокий толстяк, весь в белом, похожий на снежную бабу, разве что, толще. Вбежал резво, будто застоялся в коридоре, положил на край стола пухлую папку, – и она белая – сунул всем руку. Причем Аркадию с таким видом, будто они знакомы давно или слышали друг о друге, мечтая познакомиться. Глаза у Шпильмана были острые, внимательные и быстрые.

      – Собрались к нам? – Выслушал он представление Аркадия. – Молодец. Хорошо, признайтесь, среди своих встретиться. Вот так, на чужбине.

      Аркадий признался, что хорошо, и беседа кончилась. Только Моргулис бросил примечательную фразу: – У вас там в Совмине знакомых нет?

      Знакомых, увы, не было, но Аркадий ответил твердо: – Можно поискать.

      Секретарша была занята, готовила кофе. Аркадий попрощался и пошел домой.

      – Ну, что? – Ося изнемогал от любопытства. – Ты у них был?

      – Был.

      – А я еще звонил. Она таки крепко сидит. Но это – страшный секрет. Моргулис всем говорит, она задержалась по делам.

      – Знаю. Он и мне говорил. А что у нее за дела?

      – Ай. Обычный шахер-махер. Теперь все как взбесились. Носятся туда-сюда. Кто теперь может разобраться в ваших порядках? Ты же знаешь эту систему. – Последнюю фразу Ося произнес насмешливо, но отзвука в Аркадии не нашел. У. дельцов не любил, а проныр, которые знали ходы-выходы, и вовсе терпеть не мог.

      – Что-то я не вижу пользы от их беготни. Гребут себе в карман.

      – А в чей ты хотел? Это и есть капитализм.

      – Никакой не капитализм. Много вы из Германии можете вытащить? Сразу на цугундер. А у нас вагонами грузи. Это называется иначе. Грабеж общенародной собственности. Вот как.

      Ося только вздохнул. – Ладно, тебя не переспоришь. Ты где спать любишь?

      – То есть как, где?

      – Ну, с края или под стенкой. Мы здесь рано ложимся. Давай диван раздвинем. Раскладушки у меня нет.

      Общими усилиями приготовили постель. Ося натянул теплые носки – Аркашин подарок. По ночам стыли ноги, и он, оказывается, давно мечтал именно о таких носках. Подарок пришелся кстати.

      – А что у вас здесь носков нет?

      – Ой, здесь все есть. Но пока купишь одно, пока другое. Если бы одни носки.

      Улеглись. В комнате было жарко. Ося боялся простуды и не дал открыть окно. К тому же, припугнул,