Лисьи огни. Влада Деново

что она испытывает – это чувство уязвленной гордости. И, возможно, злость от невозможности обладания красивой игрушкой.

      Не хотелось признавать, что слова особы, которую я вижу во второй раз в жизни, задели меня. То, что я из низшего сословия, я знала и без напоминаний, и частенько слышала в свой адрес нечто подобное. Ядовитее оказались брошенные слова о том, что такие мужчины как Максимилиан никогда не обратят внимание на прислугу. И это было правдой.

      – Зря я согласилась прийти в это паучье гнездо. Я здесь посмешище, не более, – вырвалось у меня.

      – А я считал, что Вы выше стереотипов и Вам плевать, что думают другие, – произнес Максимилиан задумчиво.

      – Вы правы, мне плевать. Но мне неприятно осознавать, что какая-то распущенная особа распускает слухи о том, что я хочу прыгнуть в хозяйскую постель.

      – Не думаю, что это серьезно повредит Вашей репутации. Многие мечтают оказаться на Вашем месте и, один раз запрыгнув в эту пресловутую постель, не вылезать из нее до самого венца.

      Вероятно, он заметил перемену во мне, потому как предусмотрительно отступил на шаг.

      – Не стану отрицать, что вы не можете не нравится. Вы физически привлекательны, остроумны, обладаете многими любопытными способностями и в своем роде уникальны. Но в одном Лэйнэ права: Вы никогда не посмотрите на меня как на женщину, потому что я никогда не посмотрю на Вас как на мужчину. Сложно полюбить того, кто любит себя больше, чем что-либо в этом мире, – высказавшись, я наполнила бокал содовой и залпом его осушила.

      – Смею заметить, что Вы забываетесь. Обстоятельства сложились так, что я вынужден был просить Вас об услуге. Что ни в коей мере не причисляет Вас к разряду моих друзей или хороших товарищей, поэтому Ваше мнение неуместно. Не стоит также питать глупых надежд на мой счет, Вы прислуга и должны знать свое место.

      Эти слова были вполне ожидаемым завершением сегодняшнего вечера. Сначала надо мной потешались напыщенные господа в идеально скроенных костюмах и дамы в нарядах, которые не надеваются по второму разу, затем меня окатила волна презрения от Лэйнэ, и вот теперь даже человек, или почти человек, у кого я прожила достаточное для доверия время, оказался таким же, как и все.

      «Не реветь, не реветь, – зажмурившись, твердила я про себя, – Только не здесь, не на виду у всех этих индюков»

      Открыв глаза, я гораздо спокойнее произнесла: