Безопасность – превыше всего!. Андрей Арсланович Мансуров

Но все равно – тело покрыл крупный ледяной пот, и мышцы подергиваются – словно бежал марафон с полной выкладкой.

      Вот это электроразряд! Пронзил от кончиков пальцев ног до самой макушки. Или наоборот. Не суть важно. А важно то, что боль поистине ужасна. Раньше он и вообразить не мог, что такое бывает… Чудо. Что выжил.

      Нет сил даже дёргать головой, пока ему придирчиво изучают зрачки. Куда там его мучитель постоянно поворачивает свою голову?! А-а, это портативное табло с выведенными жизненными показателями. Его показателями. Взглянуть бы хоть краем глаза! Но – нет! Всё расплывается в этом свирепо бьющем в лицо свете! И голову не повернуть – ремень на лбу и пазы-зажимы под затылком и шеей держат крепко!

      Но вот и комментарий от инспектирующего его тело:

      – Стандартно. Время рекреационной реакции – сорок две с половиной. Он… В порядке. Давайте вторую.

      Верно ли он понял, что сейчас его будут… Ещё более сильным разрядом?!!!

      Угадал… Но почему-то никакого удовольствия от своей догадливости и ума он не испытывает. Вот он где – ад! А вовсе не там, у чёртова Данте…

      Самое страшное существо на свете – человек! Особенно, если пытает по науке…

      Все эти мысли появились не сразу. Во время включённого тока мыслить он не мог вообще: только корчился и извивался, как червяк на раскаленной сковородке, не в силах даже думать ничего, кроме: «А-а-а!..»

      И лишь спустя минуты (Показавшиеся часами, или даже – днями!) после «второй», мозг пронзила мысль: почему он до сих пор жив?! Разве можно человеку вынести такое?!

      А ещё одна «мудрая» мысль звучала так: «Почему до сих пор ни о чём не спрашивают?!» Или… Хотят дать понять, насколько серьёзны их намерения?! Ну так он понял.

      И готов!

      Потому что из глаз буквально ручьем текут слезы, а между ног возникло ощущение чего-то жидкого, липкого, и омерзительно… вонючего!

      Не иначе, как отказали сфинктеры мочевого пузыря и толстой кишки.

      Да тут будешь готов рассказать всё, что угодно – пообещаешь хоть решить теорему Ферма, только б не испытать это заново!

      Голоса. Пробиваются, словно сквозь вату:

      – Ну, как он там?

      – Хуже. Одна пятьдесят. Энцефалобарисса показывает, что сдался. С телом… Минутку. Хм. Ф-фу… Полный коллапс. Дальше давать бессмысленно.

      – Понятненько. Ладно, раз так – давай его на стенд. Полковник сказал, что ему нужно знать точный предел разрушения.

      – Но… Он же погибнет.

      – Ну и что? Его так и так пришлось бы деактивировать после всего Цикла. А так – хоть польза будет. Для науки.

      – Ввести ему… Снотворное?

      – Нет. Реакция должна быть чистой.

      – О чем вы говорите, доктор?! Какая, на …ер, «чистая»?! Мы же только что его… А до этого – на Полигоне, станнером… Это на мой взгляд – бессмысленная жестокость!

      – Я попросил бы вас, доктор, не разводить сантименты. А выполнять приказ.

      – Но – почему без наркоза?! Зачем – бессмысленные мучения этого бедолаги?!.. Он же тоже – хоть и ненастоящий, но – разумный! Такое