Путь к причалу (сборник). Виктор Конецкий

над диваном тоненькой фигуркой в коричневом платье и маленьких аккуратных валенках. Когда Надя вдруг обернулась, то заметила его взгляд и покраснела.

      – Ты что, погостишь тут у нас? Может быть, хочешь отдохнуть? Я завтра достану тебе лыжи, комнату снять просто.

      – Не знаю, Надя. Когда ближайший поезд?

      – Поезд? – Надя помолчала. – Тебе здесь, может быть, будет холодновато, но если накроешься еще шинелью, то будет ничего. – Она поправила подушку на диване. – В два ночи на Ленинград проходит мурманский, но зачем тебе идти ночью? Ночуй здесь.

      – Спасибо, Надя, я подумаю. – Ему хотелось спросить, почему она не выкинула ту открытку с голыми деревьями и морем, но так и не решился.

      Надя, не глядя на Алексея, прошла к дверям, остановилась на пороге, но потом вышла, так и не обернувшись.

      Был первый час ночи. И, как часто бывает в безлюдных служебных комнатах по ночам, Алексею вдруг показалось, что вещи – глобус, аквариум, шкафы с тетрадями – смотрят на него, потревожившего их покой в неурочное время, с недоумением и осуждением.

      Он подошел к глобусу и крутнул его. Материки и океаны слились на экваторе в сплошную пеструю полосу.

      – Что же делать, а? – Странно звучит голос, когда человек разговаривает сам с собой в пустой комнате. Как будто говорит кто-то чужой, спрятанный. Алексей больше не стал говорить вслух.

      Что будем делать? Наденем шинель и отправимся на мурманский поезд. Вот так. Волки нас не съедят, а откладывать расставание незачем. Только раскиснешь от этого. Вернее, ты уже раскис. Какая-то пакость начинает щипать глаза, а это уж совсем недопустимо для такого морского волка. Ничего. Ничего, все пройдет. Ты же не из тех, кто жалуется на тяжесть наказания, если виноват. А ты виноват. И вот некому волноваться о тебе, ждать, бегать в пароходство и узнавать о далеких штормах, в которых болтается твое судно, и слать радиограммы…

      Алексей покрутил пуговицу на кителе – она едва держалась. Он оторвал ее, швырнул в угол и подошел к аквариуму. Рыбы чуть шевелили хвостами.

      «Мерзнет акулье племя», – решил Алексей и перетащил столик с аквариумом ближе к печке. Потом стал надевать шинель.

      Может быть, воспользоваться приглашением и остаться до конца отпуска здесь? Колоть Наде дрова, носить воду, по вечерам приходить к ней пить вино и чай, слушать вместе с ней музыку. И все говорить, что любит ее и что они будут обязательно счастливы, если соединят свои судьбы. И, может быть, Надя забудет прошлое и поверит ему…

      Нет, лучше просто уйти сейчас, ночью, и пусть Надя слышит, как он уходит, пусть решает сама и сразу.

      Он спустился вниз, тяжело прошел мимо ее комнаты и хлопнул входной дверью.

      Сильно морозило. Белые дымки медленно и бесшумно поднимались над домами. Черное небо мерцало звездами. Ночная тишина промерзших лесов и снежных полей была вокруг. Только пронзительно стонал наезженный снег дороги под ногами, да где-то с подвывом лаял пес.

      Алексей шел медленно. Он все еще не верил, что через час уедет отсюда. Он ждал: вот сейчас