Володя, Вася и другие. Истории старых китайских интеллигентов, рассказанные ими самими. Илья Фальковский

готовить пищу. Часто на кухне смотрел, как они что-то делают. Один повар сказал мне: «Когда вы вырастете, тоже будете работать поваром». Я сказал: «Нет, не буду. Но я же должен сам кушать. Если я сумею готовить на свой вкус, это будет хорошо». Однажды я попробовал резать картошку. Это трудно. Сразу порезал палец. Когда папа вернулся домой, он спросил: «Это что такое?». Я сказал: «Это я сам…». Он: «Нет!». Крикнул повару: «Сюда!». Повар, придя, сказал: «Он был в кухне и попробовал готовить». Папа сразу достал пистолет и наставил на него: «Если будет у тебя так делать, я тебя пристрелю!». С тех пор я могу готовить разные вещи. Могу накормить пятьдесят – шестьдесят человек гостей. Но резать ничего не могу.

      У нас был большой дом. Я тренировался в саду. Там было шестнадцать деревянных столбов, и я по ним бегал. Пока горела курительная палочка, я должен был обежать по этим столбам сто кругов. Каждое утро я пел в саду. У приёмного отца было три жены. Первая казалась мне пожилой, ей было уже лет сорок, она всё время молилась. Дети были только у неё. Вторая приехала из Харбина вместе с няней, студентка, ей было лет двадцать восемь. Она учила меня математике. Третья, самая молодая, лет двадцати пяти, пекинская артистка, учила меня петь. Поэтому я тоже артист, играл в пекинской опере. Я был руководителем пекинской оперы в нашем институте. Когда мне было девятнадцать лет, я играл роль девушки Цуй Ин Ин в опере «Си Сян Цзи». Очень хорошо играл. Мы везде играли. Никто не знал, что это мужчина. Однажды во время перерыва я отдыхал в гримёрке. Зашли три студентки: «Ой, какие цветы красивые!». Я сказал: «Не ваши!». Они сразу, как услышали голос: «Ааа, это же мужчина!». Ещё один аспирант Харбинского технического университета прислал записку: «Кто играет эту роль в “Си Сян Цзи”?». Ему написали мое имя. Он считал меня девушкой и написал мне три любовных письма. Я от души хохотал. Тогда наш ректор посоветовала: «Иди, встреться с ним. Скажи, что ты не девушка. Но можешь стать его другом». Я пошёл на свидание, и мы подружились. При встрече он сказал: «О, очень хорошо выступали, такая красивая девушка, а оказалось, это юноша!». А потом, за год до окончания института, этот друг прыгал с вышки в бассейн.

      Там было мелко, он не заметил и разбился. Я плакал тогда. Он был единственный сын у матери.

      Шестьдесят лет спустя на прошлогоднем юбилее нашего университета я вышел на сцену и пел со студентами. Хорошо получилось. И выглядел неплохо. Как молодой. Как вы считаете?

      Я рос в период антияпонской войны. Родители всегда воевали с японцами. Говорят, Гоминьдан не воевал с японцами, это неправда. Своими глазами я видел тех героев, кто воевал и кто погиб. Японские самолеты нас бомбили по десять – двадцать раз в день. Однажды мы поехали с няней в город за покупками. Зазвучал сигнал тревоги. Мы побежали в деревню. Спрятались в одном доме. Там человек пятьдесят сидело. Хозяйка была злая, кричала: «Каждый день ко мне ходите! Шумно!». Няня сказала: «Володя, пойдём отсюда». Мы вышли на улицу. Там вокруг много деревьев было. Отошли, наверное, метров на тридцать. Сразу бу-у-ум! Взрыв.