И коей мерой меряете. Часть 1. Алька. Ирина Критская

медном тазу, крепко установленном на самодельный очаг белой выструганной палкой. Аля подскочила к деду, и увидела тарелку полную пышной розовой пены.

      – Ух! Вишневое. Мое любимое!

      Дед дал ей ложку и она, зачерпнув пополнее, засунула ее в рот.

      – Вот, коза ведь этакая. Сейчас вот нахватает мынтриков, вечерять с нами не пидэт.

      Баба Пелагея стояла сзади и укоризненно качала головой, уперев руки в боки. Большая, в темном платье до пят, в черном фартуке, в платке, повязанном назад так, что он опускался до самых бровей, она казалась суровой. Но Аля то знала…

      – Я-то ведь и хлиб седни испекла, и молока свежЕнького поставила, и сливок. Бери таз, иды уже, чумака Московская.

      Аля схватила таз, полный тяжеленного белья, разместила его на круто выгнутом бедре, как учила бабка, и медленно, стараясь особо не колыхаться, пошла через огород к реке. Вдоль дорожки, разделяющей огромное картофельное поле, лежали здоровенные тыквы, такие, что на них можно было сидеть. Аля присела на одну из них, покачалась, как в детстве. Предвечерний воздух пах флоксами и медом, на тяжелых головах, еще не склонившихся до земли подсолнухов, копошились воробьи.

      – Эх. Не уезжать бы отсюда никогда.

      Немного посидев, Аля опять подняла свой таз и пошла на реку. Под черемухой, на соседских мостках, далеко уходящих к воде, среди согнувшихся ивовых кустов, она долго и с наслаждением полоскала белье, смачно плюхая его в черную воду. А потом, спустившись по лесенке, плыла на спине по тихой воде, глядя как опускается за лес огромное рыжее солнце и стрижи чертят в небе тонкие прямые линии.

      Глава 6. Лачо

      «Аль…» – Сашок смотрел куда-то в сторону – «Аль. Ты можешь позвать Раису?»

      «Кого?» – Аля изумленно смотрела на парня- «Кого?»

      «Что ты спрашиваешь, вроде не знаешь? Придуряешься?» – Сашок грубил, это было странно, и Аля присмотрелась к нему повнимательнее. Веселый, с внешностью доброго великана, он был самым сильным, и, наверное, самым безобидным в деревне парнем. Его всегда можно было попросить о любой помощи, с уверенностью, что он не откажет. Сашок не боялся никакой работы, и не было работы в селе, которая бы была ему не по силам. Девки таяли, как рафинад, строили глазки, в клубе первыми приглашали его танцевать.