.

– сел. Говорили, что дома у него в чулане всегда готовый «сидор» для отправки в изолятор и зону.

      Познакомились мы с ним при очень странных обстоятельствах.

      Однажды на рассвете, после затяжной гулянки на каком-то литературном вечере, перешедшем в бурную ночь, брели мы с черноглазым и высоким Аркахой через виадук на Железнодорожную-2, где я недавно снял комнату, которую подыскали мне знакомые. Аркаха вырос в этом районе, знал всех обитателей, их нравы, а также – все закоулки и щели.

      Естественно, за ним было уже не меньше восьми лет лагерей.

      Все эти годы он занимался переложением «Слова о полку Игореве». Странное, казалось бы, сочетание. Но жизнь сложилась так, что именно Аркахино переложение из всех существующих, более всего нравилось мне. Но я прекрасно понимал, что в этом памятнике литературы огромное количество монгольских и тюркских слов, бытовавших на момент написания, которые совершенно не понимают все авторы переложений и интерпретаторы. Какая власть или писательская организация могла бы мне благоволить с моим пониманием литературы, особенно «Слова»? Вот и ютился я по разным пролетарским районам, а лагерные поэты и прозаики, среди которых, на мой взгляд, встречались удивительные таланты, становились моими друзьями на всю жизнь…

      Железнодорожная-2 была за виадуком. Город жил в котловине гор и синеющей вдали тайги. За дальней горой алело небо, предвещая скорое утро. Далеко раздавались гудки. Под виадуком дремали составы. Город был пуст и свеж. Ни одной машины. Только немые окна домов, виадук, с двух сторон которого росли высокие тополя. В общем, тишина за Рогожской заставою. Можно было говорить о литературе, Рубцове, Мандельштаме.

      Беседуя, мы почти миновали виадук, как услышали внизу шаги и тяжелое сопение вперемежку с пыхтением. Кто-то тащил наверх, по старой лестнице, тяжесть. Шаги человека были мерные, уверенные. Выдавало только пыхтение. Аркаха, отодвинув в сторону набрякшие тяжелыми листьями ветки тополя, свисавшие над бетонными ступенями лестницы, глянул вниз и присвистнул:

      – Здорово, Трактор!

      – Здорово, Аркаха! – Ответил двухметровый рыжеволосый детина, показываясь на площадке лестницы и становясь вровень с Аркахой. Вот только мужик был намного здоровее моего друга. Тащил он огромный, промасленный, брезентовый мешок, обвязанный верёвками. Глаза детины были светло-голубые, наивные. Детские глаза.

      – Что взял? – Спросил Аркаха.

      – Мелочь. Двигатели какие-то, – ответил сиплым, почти детским голосом, мужик, которого мой друг назвал Трактором.

      – Похрена они тебе?

      – На рынке сдам. На что-то жить надо. Не бельё же с верёвок воровать. А гоп-стоп – не моя профессия. Да и не смогу…

      – Электродвигатели! – Догадался Аркаха. – Тут же обмотку наворачивают. А это цветной металл. Чуешь? Тянет тебя физкультурой заниматься.

      – Тянет, – вздохнул детина. – Пойдём ко мне. С похмелюги, гляжу, шастаете по путепроводу… У меня бражка знатная