Надмiрный Путь. иеромонах Роман (Матюшин-Правдин)

тошнило,

      Кто умирал, кто прикорнул.

      А бесноватый у кормила

      Куда-то руку протянул.

      Он говорил, в себя поверив,

      От страшной власти запьянев:

      – Земля – она не только берег,

      Земля не там, она на дне.

      И так иное направленье

      Провозгласил в безумьи он.

      И мачту-Крест в одно мгновенье

      Срубили, выбросили вон.

      И воззывал – заре навстречу –

      Тираном вскормленный певец…

      Дырой пяти-шестиконечной

      Пробили днище наконец.

      И вот пробоиной-звездою

      Потоком хлынула вода.

      И этой гибельной водою

      Расперло гибельно борта.

      А муж, чей разум не был пропит,

      Кричал напрасно, сквозь «ура»:

      – Заткнем звезду! Она потопит!

      И нас погубит, и корабль!

      Ему, понятно дело, вняли,

      Но, чтоб отбить охоту впредь,

      Единодушно раскачали

      И за борт бросили. На смерть.

      Потом сбежались, наклонились

      Увидеть, как пойдет ко дну…

      Да не о том они молились:

      На радость мне – не утонул.

      Он у Креста застыл с надеждой,

      Что кто-нибудь спасет от мук.

      Вперед, мой парус белоснежный,

      На помощь брату моему!

      А вслед орали прямодушно:

      Мол, кто не с нами – значит, враг.

      Лети, мой парусник послушный,

      Мне под звездой нельзя никак.

      Но кто-то сзади изловчился,

      И грянул выстрел мне в протест.

      И я отчаянно вцепился

      За ту же мачту, тот же Крест.

      Погиб мой парусник нежданно,

      Но речь теперь уж не о нем.

      Мы оба в пене океана,

      Держась за мачту-Крест, плывем.

      Я ослабел, поник в невзгоде,

      В полусознаньи клянчил пить.

      А он шептал: – С Креста не сходят,

      С Креста снимают, потерпи.

      И я терпел с невнятным стоном,

      Стремясь душой от этих мест,

      И знал, и верил – не потонем,

      Пока мы держимся за Крест…

      Кто не тонул – тот не молился.

      Блажен, кто Господа призвал

      И в смертный час не усомнился,

      Что Бог смирит девятый вал.

18 мая 1991с. Лисьё

      «А Церковь – нечто более, чем мы…»

      А Церковь – нечто более, чем мы.

      Не высказать Ее надмiрной сути.

      Она – Источник, неподвластный мути,

      Она – Надежда посреде чумы.

      Единая Святая Церковь-Мать.

      Род человечь забы о покаяньи.

      Ликует враг. Напрасно ликованье:

      Тебе одной Сиять и Побеждать.

5 ноября 1991д. Боровик

      «Вложил Грядущее в куплет…»

      Вложил Грядущее в куплет,

      Напел себе, наплакал.

      Не напророчествовал, нет, –

      Накликал и накаркал.

      Бараки в нежилом краю,

      В колючем огражденьи.

      Я вспоминаю, узнаю

      Места из сновидений,

      И эти вышки,