Подарок фюреру, или В будущем году – в Аушвице! (сборник). Александр Тавровский

как, вернувшись к себе, Геббельс перед зеркалом яростно жестикулировал, гримасничал, вновь суровел лицом, то гомерически хохотал, то переходил на трагический шепот. И все это – без малейших пауз!

      Но Фритцше все же изловчился и вклинился в непрерывный поток импровизации:

      – А что будет, если немцы скажут «нет» тотальной войне?

      Геббельс был потрясен его политической слепотой.

      – Но к тому времени, как я задам первый вопрос, они уже час будут меня слушать!

      Его покрытое круглогодичным искусственным загаром лицо еще больше потемнело от напряжения.

      – А за час, дорогой Фритцше, я могу заставить их сделать все, что угодно!

      Тот не стал спорить. Оба знали, что в зале будут размещены сотни «своих» людей, которые в нужный момент подыграют оратору. Не исключено, что точно так же сотни «своих» на площади Иерусалима орали Пилату: «Распни Его!». Но такая историческая параллель в нацистской Германии была не от мира сего. Иисуса распяли евреи, только евреи, никто, кроме евреев! Поэтому и «распни Его!» могли кричать только они.

      Геббельс уже забыл о существовании Фритцше. Он вновь замер перед зеркалом, по привычке слегка кося влево, так как считал, что его правый профиль смотрится более нордически.

      Черный бронированный «Мерседес», подарок фюрера, шипя шинами, мягко подкатил к подъезду поистине циклопического здания Шпортпаласта. До самого входа в два ряда застыли эсэсовцы в таких же черных лоснящихся мундирах с «молниями» в петлицах. Арийского вида офицер четко открыл дверь автомобиля.

      «Маленький доктор» на мгновенье с удовольствием встретился с ним взглядом. Он любил все крупное и яркое. Ему показалось, а скорее всего, так и было, что глаза эсэсовца расширились от восторга.

      «С такими солдатами, – чуть было не сорвалось с языка, – Паулюс просто обязан был… покончить с собой!»

      Геббельс до хруста стиснул челюсти.

      Глава 2

      Зал Шпортпаласта, построенного в 1910 году, был рассчитан на 10 тысяч мест. Но в этот день избыток человеческой массы ощущался даже в воздухе. 15 тысяч истинных арийцев плотно забили все жизненное пространство без остатка, точно так же, как во время облавы забиваются камеры следственного изолятора, как бараки концлагеря.

      Гитлер мог быть горд: Германия побила рекорд по плотности арийской породы на один квадратный метр. Такая «гора» не могла родить мышь!

      Со всех земель Германии съехалась в Берлин старая партийная гвардия и несколько тысяч самых надежных функционеров, заранее проинструктированных и нацеленных. В партере и на балконах – представители всех слоев общества, в президиуме и в первых рядах – вернейшие партайгеноссе, рейхсляйтеры и гауляйтеры, генералы, министры, преподаватели вузов, артисты, учителя, банкиры, рабочие самой высокой квалификации, солдаты, инвалиды Восточного фронта – без ног, без рук, даже слепые. В проходах – во весь зал – сомкнутые колонны эсэсовцев – затылок в затылок.

      Над сценой – во всю ее ширину – гигантский транспарант