Булгаков на пороге вечности. Мистико-эзотерическое расследование загадочной гибели Михаила Булгакова. Геннадий Смолин

письму копию дневника, который Булгаков вел в молодости. Кстати, это единственный дневник Булгакова, в подлинности которого можно быть уверенным. Мастер оставил эти записи мне на хранение в 1939 году, когда я покидал Москву, вероятно, опасаясь утерять тетрадь во время своих бесконечных переездов с квартиры на квартиру. Неугомонный Булгаков редко жил на одном месте более года.

      Подтверждаю, как на духу, что, доверяя бумаге воспоминания о наших давних встречах с Булгаковом, я говорил правду и только правду. Повторюсь: я надеюсь, приведенные мною факты окажутся полезными для Вашей работы.

      При этом позволю себе высказать две настоятельные просьбы. Во-первых, Вы должны уничтожить моё письмо сразу после того, как изучите его. Обещайте, что ни при каких обстоятельствах Вы не передадите его содержание третьему лицу. Впредь я не желаю иметь дело с таинственными явлениями, с которыми имел несчастье столкнуться и о которых Вам пишу. Преследовал меня с относительно недавнего времени полонез П.И.Чайковского, который думаю, исчезнет из моего сознания так же внезапно, как появился. По крайней мере, последние три-четыре недели они (я имею ввиду людей в чёрном) меня не беспокоили. Да поможет мне Бог – я надеюсь на то, что, когда закончу это письмо, они окончательно оставят меня в покое. Вторая просьба. Полагаю, Вы понимаете, что я делаю и впредь намерен делать все, что в человеческих силах, дабы обеспечить свою личную безопасность и безопасность моей дорогой жены. Поэтому прошу Вас, как глубоко порядочного человека, дать мне слово, что Вы никогда не предпримете попытки вновь связаться со мной. Сдержите слово, ради всего святого! И да будет так и только так, что бы ни случилось.

      И еще об одном, Всеволод Иванович. Садясь за свое пространное послание Вам, я не собирался упоминать об этом происшествии со мной. Есть вещи, о которых не хочется вспоминать – по крайней мере, в деталях. Однако в интересах науки, а также испытывая определенное, если так можно выразиться, сострадание к Вам, взвалившему на свои плечи столь тяжелую ношу, опишу и очень коротко этот случай. Как раз в самый разгар таинственной болезни, вдруг поразившей мою плоть (Вы легко отыщете аналогию с Вашим состоянием), мне довелось остановиться на ночь в домике, принадлежавшем родственникам моей жены. После совершенно невероятных событий, случившихся в ту ночь (включая снежную бурю – необычную для того времени года), я оказался в помещении один-одинешенек. Чуть раньше, то есть вечером, помнится, я ощутил в ушах подзванивание, сопровождавшееся той же самой симптоматикой, которую Вы описывали. Испугавшись, что я самым натуральным образом схожу с ума, и отдавая себе полный отчет в том, что человек не может обходиться без сна целую неделю (семь ночей подряд я валялся на кровати, несмыкая глаз, объятый невыразимыми страхами и всевозможными физическими страданиями), я приготовил себе снотворное и выпил его перед тем, как отправиться в постель.

      Мне удалось уснуть. Снились какие-то фантастические сны: некий незримый оркестр исполнял музыку из оперы Римского-Корсакова «Сказание