Подсказчик. Донато Карризи

каждый вечер.

      Томми – единственный противовес, удерживающий его в этом мире. Без него было бы так легко соскользнуть в бездну, которую он каждый день исследует снаружи.

      После ужина Горан удалился к себе в кабинет. Томми пошел за ним. Это их ежевечерний ритуал. Он садится в старое скрипучее кресло, а сын ложится на ковер, и у них начинаются вымышленные диалоги.

      Горан обвел взглядом свою библиотеку. Книги по криминологии, криминальной антропологии, судебной медицине заполонили все шкафы. Некоторые в тисненых переплетах, с золотым обрезом, другие попроще, но тоже в добротных обложках. Внутри содержатся ответы. Однако самое трудное, как он всегда говорил ученикам, – это задать вопросы. В книгах много снимков, переворачивающих душу. Раны, язвы, следы пыток, ожоги, расчлененные тела. Все датировано, запротоколировано; под каждым четкая подпись. Человеческая жизнь, хладнокровно превращенная в объект исследований.

      Еще недавно Горан не позволял Томми входить в это святилище. Боялся, что мальчик не совладает с любопытством и, открыв наугад одну из книг, поймет, как жестока бывает жизнь. Но однажды Томми нарушил запрет, и Горан застал его лежащим на ковре, вот как сейчас, листающим научный том. Горан до сих пор помнит, как Томми застыл над изображением молодой женщины, выловленной из реки зимой. Она была голая, синяя, с неподвижными глазами.

      Похоже, снимок ничуть не испугал Томми, и вместо того чтобы дать сыну нагоняй, Горан, скрестив ноги, уселся рядом на ковер.

      – Знаешь, что это?

      Томми довольно долго молчал, словно припоминая. А потом невозмутимо перечислил все, что увидел. Точеные руки, волосы, подернутые инеем, взгляд, блуждающий бог знает где. И даже начал придумывать, чем она зарабатывала на жизнь, с кем дружила, где жила. И Горан понял: его сын разглядел на этом снимке все, кроме одного. Кроме смерти.

      Дети не замечают смерти. Потому что их жизнь длится один день – от момента пробуждения до того, когда надо идти спать.

      В тот момент Горан вдруг почувствовал, что не сумеет защитить сына от вселенского зла. Точно так же, как годы спустя так и не сумел оградить его от зла, причиненного матерью.

      Сержант Морешу был не похож на прежних начальников Милы. Ему наплевать на славу и фотографии в газетах. Поэтому Мила ожидала порицания за то, как проведена операция в доме учителя музыки.

      Морешу был импульсивен и в поступках, и в смене настроения. Он секунды не мог удержать обуревающие его чувства. Поэтому гнев и раздражение мгновенно сменялись у него улыбчивостью и любезностью. И чтобы не терять времени, он совмещал противоречивые действия. Скажем, хочет утешить, кладет руку тебе на плечо и одновременно подталкивает к двери. Или, например, разговаривает по телефону и трубкой чешет висок.

      Но на сей раз он не торопился.

      Сесть не предложил, Мила так и осталась стоять. Затем вытянул под столом ноги, сцепил пальцы рук и надолго вперил в нее взгляд.

      – Едва ли ты отдаешь себе отчет в том, что сегодня произошло.

      – Знаю, я допустила много