Девять Жизней. Пятый Элемент. Валентина Спирина

но в группе приветствовались любые комменты, главное, чтобы нецензурщины не было. Апраксия и Карлсон бранных слов себе не позволяли, но писали зло и обидно.

      – Что это за беспомощные стишки!? Как можно позволять себе глагольные рифмы?! – писала Апраксия.

      – Кому нужны эти ваши излияния «Без него нет жизни мне, словно без Земли Луне»? – вторил Апраксии злобный Карлсон.

      – Не судите строго, я пишу от души, – пробовала объясниться Аня.

      – Что значит – не судите?! Вы же в группе публикуетесь!? Надо читателей уважать и не подсовывать им своё жалкое графоманство! – отвечала Апраксия.

      – Вы бы лучше на курсы домохозяек пошли, а то все, видите ли, поэтессы, а готовить никто не умеет, – писал Карлсон.

      – При чём тут умение готовить? Это не ваше дело! – отвечала Аня.

      – Нет – наше! – припечатывал Карлсон и Ане слышался голос артиста Папанова из фильма «Берегись автомобиля». Апраксия тут же вмешалась:

      – Согласна с предыдущим комментатором. Часики-то тикают, надо о замужестве думать, а не о стишках!

      Аня чуть не задохнулась от негодования. Что эти люди забыли в группе Слёзы любви? Дело в том, что Аня была далеко не юной девушкой, а дамой 38 лет. На её аватарке была нейтральная картинка: тетрадь и перо. Да, конечно, часики тикают давно, но какое право имеют посторонние люди вмешиваться в её личную жизнь!?

      – Мне не двадцать лет, чтобы меня жизни учить, – написала Аня в комменте.

      – А, понятно! Всё стишки писала, а замуж не вышла! – тут же отреагировал Карлсон.

      – Я так и знала, по стихам видно, что автору далеко за тридцать, а понимания жизни нет, – вставила Апраксия.

      Аня решила заглянуть на страницы этих двух жутких людей. У Карлсона в друзьях было 17 человек, вялые посты про политику, под которыми не было ни лайков, ни комментов. У Апраксии друзей было около двухсот, выкладывала она мудрые мысли великих людей, комменты никто не писал, но по три-четыре лайка под каждым постом присутствовало. И ни у Карлсона, ни у Апраксии о поэзии ни слова. Что же эти ценители стихов прицепились к ней именно в поэтической группе?

      А в это время между Карлсоном и Апраксией в комментах завязалась переписка:

      – Вы заметили, что этой возрастной дамочке сказать больше нечего? Замолчала! – обращалась Апраксия к Карлсону.

      – Наверное, рыдать побежала или новый бред сочиняет, – блеснул юмором Карлсон. Аня заглянула в другие знакомые ей поэтические группы и обнаружила там в комментариях те же лица. Апраксия и Карлсон высказывались везде, и их комменты разнообразием не отличались. И вместо того, чтобы написать этой парочке нечто язвительное, Ане вдруг стало жалко этих неприкаянных, явно немолодых и одиноких людей. Понятно, что не от хорошей жизни они в группах злобятся, а поэтические выбрали, наверное, потому, что в них публика интеллигентная. В какой-нибудь группе юмора их бы быстро матом обложили.

      Аня