Сибирское дело. Сергей Булыга

что ничего.

      Маркел открыл было рот… но так и закрыл, промолчавши. Князь Семён ещё сильнее усмехнулся и сказал:

      – Ладно, тогда пока что вот как сделаем. Ты езжай туда, ищи, а мы тут посидим, подождём. И никого к ливонцам посылать не будем. Но и оттуда никого не примем, если что.

      Маркел поклонился. Князь Семён махнул рукой. Маркел поклонился ещё ниже и, не разгибаясь, вышел.

      ГЛАВА 4

      Когда Маркел пришёл домой, Нюська сидела на полу и играла с деревянной куклой. Маркел спросил, где мамка. Ушла к ведьме, ответила Нюська. Зачем, строго спросил Маркел, потому что не любил такого. Я не знаю, ответила Нюська.

      Маркел сел за стол. Нюська подала ему поесть, а сама села напротив. Маркел ел и спрашивал о всяких мелочах, Нюська охотно отвечала. Потом вдруг замолчала, облизала губы и сказала:

      – Ты же в Сибирь идёшь?

      – В Сибирь, – кивнул Маркел. – А что?

      – Привези мне оттуда манит-камень.

      – Это что такое?

      – А это такая диковина. Чёрненький камешек, маленький. На кого его наставишь, того он к тебе и манит.

      – Э! – засмеялся Маркел. – Зачем тебе это? Я и так вон как близко сижу, можно рукой достать.

      – А я не про тебя, – сказала Нюська и насупилась.

      Маркел подумал и сообразил: вот про кого это она – про Гурия Корнеевича! И тут Маркел тоже насупился, больше уже ни о чём не заговаривал, а сидел сычом, ел молча, глазами посверкивал. Нюська, такое увидав, испугалась, стала шуметь, пошучивать, но Маркел как будто ничего не слышал. А как поел, пошёл и лёг на лавку, заложил руки за голову.

      Пришла Параска, остановилась в двери, осмотрелась. Потом, повернувшись к Нюське, спросила:

      – Ты чего ему сказала, дура?!

      – Ничего, – тихо ответила Нюська.

      Параска посмотрела на Маркела. Маркел сел на лавке и сказал:

      – А что, ей уже и слова не сказать?!

      – Ну, – растерялась Параска, – сказать. А пока иди, Нюся, иди. Надо будет, позову.

      Нюська надулась и нехотя вышла. Параска села рядом с Маркелом и начала расстёгивать на нём ворот рубахи.

      – Ты чего это? – спросил Маркел.

      – Так надо.

      Параска потянула за шнурок и вытащила из-под рубахи Маркелову ладанку. Маркел перепугался, побелел. Параска сказала:

      – Не робей.

      И развязала ладанку. Маркел не шевелился.

      – Видишь? – спросила Параска, разжимая свой пухлый бабий кулачок.

      На ладони лежал маленький засохший корень.

      – Вот это пожуёшь, и сразу как рукой снимает, – сказала Параска.

      – Что снимает? – спросил Маркел.

      – Всё снимает, особенно сглаз, – строгим голосом ответила Параска, засовывая корешок в ладанку. – Знаешь, какие в Сибири бабы злые? Татарки эти сибирские, ого! Им такого, как тебя, околдовать – раз плюнуть. Вскочит на стол и как пойдёт плясать! А брюхо голое! И эти вот так торчат! А вам, мужикам, много надо? А так корешок пожевал – и отпустило.

      – А если не жевать? – спросил Маркел.

      – А ты побожись,