Продрогший путник. Дмитрий Вишняков

ел вдаль. Океан тянулся куда только хватало глаз. Его несокрушимая, всепобеждающая мощь переплавлялась в ощущение полного покоя и умиротворения. Питер влюбился в океан еще ребенком, когда они с семьей выезжали на уик-энд на калифорнийское побережье. Отец работал в Сан-Диего и практически каждые выходные Питер проводил на бескрайних песчаных пляжах. Волны, скользящие по ним серфингисты, белые барашки прибоя, соленый ветер всегда вызывали у него желание остаться в таком месте навсегда. К сожалению, это желание осуществилось лишь сейчас, лишь при таких, довольно грустных обстоятельствах, подумал про себя Питер. Орегон не был похож на калифорнийское побережье. Там вся сила солнца и океана призывали расслабиться, бездумно отдаться неге волн, часами лежать на белоснежном песке. Здесь океан был тяжел и суров, частенько бушевала непогода. При взгляде с обрывистых, окутанных туманом берегов, казалось, что океан пытается взять штурмом эти неприступные стены. Дожди также были нередки на побережье. И все-таки спроси кто-нибудь Питера, где бы он захотел провести отпущенное ему время, он без колебания ответил бы – здесь. Именно в этом самом месте, которое он сам выбрал, после не очень долгих поисков. Или это Уотерлейс выбрал его. Кто знает.

      – Вот и еще один день ближе к Господу, – Джо, хозяин ресторанчика, протянул Питеру бокал с пивом.

      – Спасибо, – Питер взял запотевший бокал, сделал глоток, – еще не поздно, может, еще кто-нибудь заглянет.

      – Вряд ли, – Джо был крупным, грузным мужчиной немного за шестьдесят. Он навалился на перила террасы, – любители китов уже укатили в Уолсхэд. Как ты видишь аборигенов здесь не много. Уотерлейс не самое шумное место, верно? – Джо хохотнул.

      Питер кивнул. Он приехал в Уотерлейс чуть более двух недель назад. Сейчас вся предыдущая жизнь за пределами этого срока казалась какой-то вымышленной, ненастоящей. Питер как будто смотрел со стороны на все годы которые провел в Сан-Франциско, да и в целом на всю жизнь, которой жил Питер Ходжес до приезда в Уотерлейс. Когда за ним закрылась дверь кабинета Майерса, он пребывал в шоке. Как будто краем глаза увидел несущийся на него многотонный грузовик. Мгновение, – и видишь каждую деталь. Сверкает хромированная решетка радиатора, глаза водителя трака, давящего на тормоз, буквально вылезли из орбит, и уже нет времени сделать шаг назад. Чуть позднее наступила апатия. Он как будто попал в вакуум. Питер видел вокруг тех же людей – знакомых, бизнес-партнеров, жену – но все они находились в другом измерении. Питер не мог это объяснить, но обсуждая сроки поставок, слушая идеи Лиз насчет предстоящего отпуска, отдыхая в клубе в компании друзей, он ощущал себя находящимся на другом берегу. Вот, как будто все там, а он здесь. Их разделяет река, которую никому не дано переплыть. Не раз Питер ловил себя на мысли, что не желает находится среди всех этих людей – людей, рядом с которыми он провел не один десяток лет. Они вдруг стали чужими и никчемными. Даже Лиз. Их речи, казались Питеру, полны фальши, а за улыбками скрывалось презрение. Питер не знал, как жить с этим ощущением. Решение пришло внезапно. Он передал все дела Кертису, младшему партнеру, утряс юридические формальности с Лиз. Когда Питер сообщил ей о своем решении, она, казалось, потеряла дар речи.

      Питер не знал, что искать. Он просто выбрал в Гугл Мапс маршрут, который проходил бы по побережью и отправился по 101 хайвэю вдоль Тихого океана. Официальное название магистрали Пасифик Коаст Синик байвэй. Оно было длинным, но точно отражало душу этого извилистого пути. Пути, который то бросался к самому краю береговой линии, почти обрушиваясь в океан, то прятался в чащах густого леса, проносился сквозь крохотные городки и тянулся вдоль песчаных дюн. Питер останавливался в мотелях, обедал в придорожных ресторанчиках, болтал с владельцами заправок и магазинчиков. Уотерлейс находился на самом побережье, в десяти милях от Уолсхэда, в ста с лишним от административного центра Ньюпорт. Трасса делала тут петлю, огибая крупный лесной массив. Питер довольно долго ехал по лесной дороге. Вокруг росли вековые пихты и кедры. Может им было и далеко до редвудов – гигантских секвой, которые Питер видел в начале своего путешествия, но смотрелись они не менее величественно. Лес кончился неожиданно и во всю ширь на него взглянул Океан. Прежде чем направить автомобиль к лежащему внизу городку, Питер заглушил двигатель и вышел. Запах хвои перемешивался с соленым морским воздухом. Довольно холодно. Питер помнил, что его в тот момент посетило невыразимое чувство свободы, свободы и родства с этим миром, с кедрами, пихтами, с серыми волнами, что бились внизу обрыва. Вот очередная разбилась о неподатливый берег и Питера обдало тончайшей кисеей брызг. Здесь. Да, Питер тогда сказал это вслух. Сказал сам себе: «Здесь». Это суровое, малолюдное место просто создано для того, чтобы услышать себя.

      Лежащий прямо у кромки берега городок состоял из трех улиц. Здесь Пасифик Коаст Синик байвэй делал петлю и вновь взбирался на крутую горку позади Уотерлейса, уходя на Север. В небольшой бухте качало на волнах несколько парусников и катеров. Это было его место. Его, Питера, хотя раньше он даже не догадывался о его существовании.

      Воспоминания Питера прервал голос Джо, – Я закрываю, Пит.

      – Да,