Несравненная Кая. Сборник. Александр Николаевич Лекомцев

всех она смотрела свысока.

      Несравненная Кая. Так её называли в улусе. Тонкие брови, подобные двум бурятским лукам, ресницы – густая кедровая хвоя, глаза – большие ягодины-черничины, а губы, будто крылья бабочки-крапивницы…

      – Почему ты при встрече, Кая, никогда не поклонишься нам? – спрашивали её старики. – Только киваешь. Или старость и мудрость не уважаешь?

      Ничего не отвечает Кая, лишь плечами округлыми поводит, хмурится. Никому кланяться не желает.

      Не радовало старого Чочу такое поведение внучки. Людям стыдно в глаза смотреть.

      – За что гневишь, уважаемых? – Вздыхал Чочу. – Они ведь ничего плохого нам не сделали. С людьми по-людски надо.

      – Каждый волен жить так, как ему хочется, дедушка, – отвечала Кая.– Они ведь мне не кланяются.

      – Ох, не ладно это, Кая, – обижался карагас. – Я ведь знаю, что сердце у тебя доброе, внучка. Зачем ты от людей скрываешь это? Твоя красота сделал тебя холодной и неприветливой.

      Только для одного человека находилось место в сердце у Каи, для Чочу. Он был для неё и матерю и отцом, и другом. Она хотела бы во всём угождать старику, но ничего не могла поделать с собой, со своим тяжёлым нравом.

      – Вижу, что злые духи околдовали девушку, – наигранно причитал богатый житель улуса Тулам, что переводится с бурятского на русский язык «мешок». – Но беду можно исправить.

      – Как это сделать? – спросил Чочу. – Что надо предпринять?

      – Выдай её замуж ха моего сына Балхана, – лукаво подмигнул Чочу богач. – Сердце у Каи и потеплеет, все чары и сойдут.

      – Нет-нет, – замахал руками старик, – не согласится она! А перечить ей не могу.

      – Как знаешь, – с гневом сказал Тулам. – Только не буду я больше точить у тебя ножи и стрелы, и другие не станут. Я позабочусь об этом. Не забывай, что ты не бурят, а карагас. Не наш человек.

      Так и получилось, как сказал Тулам. Меньше стало работы у Чочу. Не заходят к нему люди, другого точильщика нашли. Одни бояться прогневить богача, другие – злых духов.

      Но Балхан Кае совсем не нравился. Не потому, что имя его означает «пухлый», и такой он на самом деле. Совсем не признавала девушка чванливых людей. Что они из себя строят, непонятно. Ну, она-то, совсем другое дело. Красива, умна, старательна в делах.

      Плохо зажили старик и внучка. Бедно.

      – Глаза совсем слепые стали, – оправдывался Чочу. – На охоту ходить не смогу. Да и руки слабы.

      – Я буду ходить на охоту, – твёрдо решила Кая. – Сделай мне лук и наточи стрелы! А по вечерам вышивать стану.

      Что мог на это ответить Чочу? Ничего не сказал. Если бедность в дом пришла, то никуда теперь от неё не денешься. Не убежишь. Везде настигнет.

      Первый год неудачной охота была у девушки – стрелы в цель не попадали, в травах таёжных терялись. Вышивать садилась – иголка не слушалась её, пальцы колола. Нет бы спросить у сверстниц улуса, как узоры на ткань накладывать, но гордость мешала. Парни подходили к ней, предлагали из лука научить стрелять. Отказывалась от помощи Кая. «Сама знаю, –