Полет на Плутон. Катя Саргаева

штопал подстреленных бандитов. Он был замечательным, харизматичным, веселым и очень добрым человеком, но таким виделся он только старикам, слабым женщинам и детям. Для остальных же он был кошмарным сном. Дяде Олеже не стоило переходить дорогу или стоять у него на пути. Закатает в асфальт. В прямом смысле. Он был как удав, тихий и спокойный, выслушивая плохие новости ни один мускул не дрожал на его лице. К нему приносили «усыплять» собак, он брал их на руки, гладил и пел колыбельную, а потом в долю секунды сворачивал им шеи. Вообще это был страшный человек, и я рада тому, что мы с ним никогда не были по разные стороны. Разговаривал он всегда очень громко, так как был подглуховат, но никогда в этом не признавался. Сейчас я хорошо слышала его с Гогой телефонный разговор.

      – Мне нужна деликатная помощь, – говорил Гога.

      – Что, геморрой обострился? Или стручок на полшестого? – громко смеялся Олег.

      – Нет, у меня с Ритой проблема. У нее первые месячные, а она вообще не знает что это такое. Я сам пытался объяснить, но не особо получилось. Она очень напугана и постоянно плачет. И Гали как назло нет, и дозвониться ей не могу.

      – Овца тупая твоя Галя! Таким вообще нельзя детей доверять! При рождении стерилизовать надо!

      Гога молча сжимал кулак, он никому не позволял оскорблять маму, но сейчас ему нужна была помощь, и он молча выслушивал все. Ради меня. А еще он знал Олега, тот всегда говорил что думает, не церемонясь, потому что говорил правду. А на правду обижаться глупо. Минут пять еще он хаил маму, а потом сказал, что бы Гога сходил в аптеку, купил мне прокладки и привозил к нему в больницу, он на дежурстве.

      Когда Гога вернулся из аптеки мы вместе с ним читая инструкцию с горем пополам справились с прокладками и отправились к Дяде Олеже.

      Он показался мне гением и богом. Он столько всего знал интересного о нашем теле. Я слушала его с открытым ртом. А еще он был замечательным рассказчиком, он умел донести до ума подростка такие вещи, которые и профессора не смогли бы объяснить так доступно. Он сразу мне понравился, он все время шутил и говорил «черт побери». У него были рыжие густые волосы и узкое лицо, а еще он привычным жестом головы откидывал со лба длинную челку. Конечно он показался мне похожим на Андрея Миронова, хотя сходства в них не было ни капли. Карманы его белого халата вечно были набиты всяким барахлом, думаю, он и сам не знал достоверно, что в них лежит, и он постоянно рылся в них в поисках чего-либо. Первое что он выудил из кармана, познакомившись со мной, была сигарета, и он торжественно протянул ее мне.

      – Держи дитя! – с улыбкой сказал он.

      Гога с удивлением на него посмотрел, я тоже.

      – Опаньки! Это не то, – одной рукой он забрал данную мне сигарету, а второй продолжил рыться в кармане. – Ты хоть уже и девушка, а курить тебе все равно еще рано. И я как врач категорически против курения вообще, – добавил он. – А, вот она! Дубль два. Держи дитя! – Дядя Олежа откинул челку со лба, и протянул мне