Белела роза на морозе. Или романтическая история о том, как рождаются стихи. Vadim Pudin

с кем выпало скитаться по судьбе.

      Он всех простит, и раны исцелятся,

      Затянутся без шрамов и рубцов,

      А ненавидеть, лгать и обижаться —

      Удел глупцов, лжецов и подлецов.

      И будет заново рожден для жизни вечной,

      Как птица Феникс, возрождаясь вновь и вновь,

      Не предаваясь страсти бесконечной,

      С одной лишь целью – сохранить любовь!

      А потом наступило лето! И в конце июня он уехал с семьей на море. Он надеялся, что отдых, море, солнце и горы сотрут в его голове столь милый сердцу образ. Каждое утро он по привычке вставал в 5.30, когда любимые жена и сын еще крепко спали, нежно целовал их, брал чашечку черного чая с лимоном и шел к морю встречать рассвет. Раскладывал шезлонг, надевал наушники и включал свои любимые лирические песни. Это было то единственное место и время, когда он мог позволить себе два часа просто побыть один. Дома у него не было такой возможности, только ночью.

      Рассвет на море! Что может быть прекраснее? Разве только в горах или в пустыне. Он полюбил его еще со времен своей юности, когда работал штурманом в торговом флоте. Когда так же одиноко, на ночной вахте, сидя в штурманском кресле с чашечкой крепкого черного чая с лимоном, вглядывался в огни редких судов, появляющихся на горизонте. Затем начинались утренние сумерки…

      Сумерки – самое трудное время для путников, когда граница между «светом» и «тьмою» настолько призрачна, что в проявленный мир легко проникают разного рода сущности и оказывают влияние на сознание человека. Поэтому во все века добрые люди старались завершить все свои дела до начала вечерних сумерек, а «темные» люди пытались успеть закончить свои «темные дела» до окончания утренних сумерек. Но за сумерками всегда наступает рассвет, принося с собой радость и покой.

      Морские впечатления

      Я родился без слуха, без голоса,

      Но в душе где-то чувствовал дар.

      Я болтался по свету оболтусом,

      По морям бороздил земной шар.

      Я копил в голове впечатления,

      В подсознании имея мечту,

      Что когда-нибудь в стихотворениях

      Я смогу передать красоту

      Звезд, мерцающих в лунном сиянии,

      Выстилающих Млечный Путь;

      Облаков, в небесах проплывающих,

      Куда ветер захочет подуть;

      Глади волн, после шторма зыбкой,

      Навевающей дремоту;

      Оперения летящей рыбки,

      Рядом с бортом, на полном ходу;

      Улыбающегося дельфина,

      О форштевень трущего нос;

      И кита, огромного синего,

      В знак прощания поднявшего хвост.

      Белизну ледяного поля,

      Ослепляющую в солнечный день,

      Равномерность пингвинов строя,

      Так похожих с дали на людей.

      Красоту куполов торчащих,

      Из глубин нахлынувших вод

      И огней, с берегов манящих,

      При заходе в любимый порт.

      …Но вся эта красота меркла в сравнении с тем образом, который прочно сидел в его голове. Он недоумевал: «Господи! Почему я! Мне же не 16 лет, и даже не 25!» В такие минуты он