Весна предвечная (сборник). Вышеслав Филевский

ж, благоговея пред Духом, блажен.

      Целуясь со ангелы денно и нощно,

      Как бог, недоступный ни тле и ни рже.

      В шорах

      Жизнь лишь в том, что зрят духовные глаза.

      Всё остальное – морок, наважденье.

      Жизнь – то, что чисто, вечно и нетленно,

      Что было, есть и не исчезнет никогда…

      Не видят образов духовные глаза,

      Но чувствуют без-óбразный мир горний.

      Молитва, сладостны твои мне шоры!

      Любовь к Творцу – вот путеводная звезда,

      Что не огонь, не свет, но состоянье.

      Она и в чреве, и во мне – она мой мир.

      Она и Божество, и сослужáщий клир,

      Духовный труд в телесном недеянье.

      Тот труд, что созидает истинную жизнь,

      Невидимую для очей телесных…

      Земля, в твоих оковах сердцу тесно,

      Что страждет Небо непостижное любить…

      Слепой средь суеты в небесном мире зряч.

      Он будто свят и мудрецу подобен…

      В любви – меня с нечистотой минует срящ,

      Мой дух благоговеен и спокоен,

      И – само счастье радостный духовный плач.

      Спор земной правды с псевдообманом веры

      Меж ложью и правдой нет видимой грани.

      Невидимой – тоже. Есть жизнь, есть любовь.

      Как жить было б трудно без псевдообмана –

      Без веры в Творца – будто в дождь проливной,

      Что хлещет наотмашь и жжёт молоньями.

      Гром правды Земли, я тебя не страшусь:

      Я благоговею во «лжи» окаянной –

      В сердечной любви к Небесам – я молюсь.

      Вкусил эту «ложь» – и в мечтах истончился.

      Пусть правда Земли за живое берёт.

      Мне истинно то, что я в Небо влюбился,

      Что душу к Предвечному властно влечёт.

      Пускай это ложь по земным представленьям.

      Гром «правды» не в силах Любовь заглушить.

      Ничто молоньи перед благоговеньем.

      Любовь к Небесам – это вечная жизнь.

      Земное же в бездну житейскую манит.

      Телесно погиб, как считают, во «лжи» –

      Во правде любви, непонятной землянам.

      С ней ложь бытия не имеет межи –

      С любовью к Творцу, что одна не обманна.

      В стремлении ко чреву мира

      Творит сознанье мира тишину.

      Она бесцветна и духовно огненосна.

      Я к ней, как к матери, всем сердцем льну,

      Загадочно сияю в ней, как звёзды…

      Всё, что не тишь, так грубо для души!

      Она, израненная шумом, кровоточит,

      Рыдает, что не может в шуме жить,

      В объятьях Вседержителя забыться хочет,

      Покинув царство шума навсегда…

      Что в нём? – Боренья, страсти, морок, заблужденья…

      Не в тишине ли Истина, в беззвучном сладкопенье?

      Она ли не молитв святых чреда

      В том состоянии любви, благоговенья,

      В котором жажду раствориться без следа:

      В Раю, в его траве, цветах, деревьях, птицах,