Разбойник Чуркин. Том 1. Н. И. Пастухов

он сам лично не сказал о том?

      – Побоялся, знать.

      – Поди, приведи его ко мне.

      Мужичок ушёл. Исправник обратился к приставу и начал читать ему нотацию за то, что он не исполнил его приказания, ушёл из овина и, благодаря только тому, Чуркин успел скрыться.

      – Чем же я-то виноват?

      – Тем, что, не во время оставили свою засаду и ушли в лес.

      – Ушёл я потому только, что г-н Шварц и крестьянин Корякин сидеть в овине больше не пожелали и первыми вышли из него; один сторожить в овине я побоялся: неровен, думаю, час, заметят, ну, и шабаш, пришибут, и искать не с кого будет.

      – Плохой же вы становой пристав, когда мужиков боитесь.

      – Мужики ничего, а если бы Чуркин навернул: ся, что я мог с ним один поделать!

      – Хорошо-с, я так в протокол ваше оправдание и запишу, пусть прочтёт губернатор.

      – Как вам угодно: мне жизнь дороже, чем служба, это вы только одни бесстрашные.

      Вошёл Фома Осипов, сосед Чуркина.

      – Это ты видел, как Чуркин в окно выскочил? – спросил его исправник.

      – Я, батюшка Семён Иваныч. Сижу это под окном, да гляжу, – домик-то мой напротив, – раз, слышу, окно вылетело, стекла так и задребезжали, а потом, смотрю, выскочил из него сам Василий Чуркин, в одной рубашке, босиком, и побежал через дорогу к моему овину, а оттуда махнул в лес и был таков. А потом уже и вы следом за ним на улицу пожаловали. Вот, думаю, немножко его не захватили.

      – Кто ему сказал, что мы следим за ним?

      – Мальчишка-караульный, который на вышке у его дома сидел; он как увидал, что вы из овина-то вышли, сейчас ему весть подал, а он, тово, в окно и выскочил. Теперь где его поймать? Небось, далеко укатил.

      – Отчего же ты мне тогда не сказал?

      – Как сказать? Опасно, узнают, ну, и, капут: доносчик, скажут, а за это, сами знаете, как он с нашим братом рассчитывается: или дом сожжёт, или самого убьёт, а не то лошадку уведёт, – пастухи-то все его приятели.

      – Слышите, что говорит? – сказал Семён Иванович, становому приставу.

      – Да-с, слышу.

      – Теперь сознаёте, какую вы непростительную оплошность сотворили? Чуркин пробежал в лес мимо того самого овина, в котором вы находились.

      – Извините, с кем грех, да беда не случаются, – проговорил пристав.

      – Какие тут извинения! Под суд за это, вот что. Пусть сам губернатор видит, с какими чиновниками приходится мне служить, – горячился его высокородие, шагая взад и вперёд по комнате, заложив руки за спину.

      Становой стушевался и стоял, упёршись одною рукой на стол, склонив голову. Долго Семён Иванович читал ему нотацию, но наконец успокоился, уселся за стол и сказал писарю:

      – Садитесь и пишите.

      – Что прикажете?

      – «Приняв в соображение, что отец и мать Чуркина укрывают его, что также следует отнести и к жене его, живущей в одном с ними доме, я передаю обстоятельство это судебному следователю 1-го участка, для произведения предварительного следствия обоих поступков. Поступок же станового пристава 1-го стана, оставившего свой пост преждевременно, вследствие чего Чуркину дана была возможность убежать, так сказать, сквозь руки, имею честь