Поднятая целина. Михаил Шолохов

не вдарил? – страшно удивился дед Щукарь. – Ну, все одно, хотел небось вдарить… Тут он его и причастия лишил. Что же, гражданы, Демид молчит, а мы будем гутарить, нас это не касаемо. Хучь оно хорошее слово, как мое, и серебро, а молчание – золото.

      – Ты бы все свое серебро-то на золото променял! Другим бы спокойнее было… – посоветовал Нагульнов.

      Смех то вспыхивал горящим сухостоем, то гаснул. Рассказ деда Щукаря было нарушил деловую настроенность. Но Давыдов смахнул с лица улыбку, спросил:

      – Что ты хотел сказать о норме выработки? К делу приступай!

      – Я-то? – Дед Щукарь вытер рукавом вспотевший лоб, заморгал. – Я ничего про нее не хотел… Я про Демида засветил вопрос… А норма тут ни при чем…

      – Лишаю тебя слова на это совещание! Говорить надо по существу, а балагурить можно после, факт!

      – Десятину в сутки на плуг, – предложил один из агроуполномоченных, колхозник Батальщиков Иван.

      Но Дубцов возмущенно крикнул:

      – Одурел ты! Бабке своей рассказывай побаски! Не вспашешь за сутки десятину! В мылу будешь, а не сработаешь.

      – Я пахал допрежь. Ну, чудок, может, и меньше…

      – То-то и оно, что меньше!

      – Полдесятины на плуг. Это – твердой земли.

      После долгих споров остановились на следующей суточной норме вспашки: твердой земли на плуг – 0,60 гектара, мягкой – 0,75.

      И по высеву для садилок: одиннадцатирядной – 3¼ гектара, тринадцатирядной – 4, семнадцатирядной – 4¾.

      При общем наличии в Гремячем Логу 184 пар быков и 73 лошадей план весеннего сева не был напряженным. Об этом так и заявил Яков Лукич:

      – Отсеемся рано, ежели будем работать при усердии. На тягло падает по четыре с половиной десятины на весну. Это легко, братцы! И гутарить нечего.

      – А вот в Тубянском вышло по восемь на тягло, – сообщил Любишкин.

      – Ну, и пущай они себе помылят промеж ног! Мы до заморозков прошлую осень пахали зябь, а они с Покрова хворост зачали делить, шило на мыло переводить.

      Приняли решение засыпать семфонд в течение трех дней. Выслушали нерадостное заявление кузнеца Ипполита Шалого. Он говорил зычно, так как был туговат на ухо, и все время вертел в черных, раздавленных работой руках замаслившийся от копоти треух, робея говорить перед столь многолюдным собранием.

      – Всему можно ремонт произвесть. За мной дело не станет. Но вот насчет железа как ни могá надо стараться, зараз же его добывать. Железа на лемешки и на черёсла плугов и куска нету. Не с чем работать. К са́дилкам я приступаю с завтрашнего дня. Подручного мне надо и угля. И какая мне от колхоза плата будет?

      Давыдов подробно разъяснил ему относительно оплаты и предложил Якову Лукичу завтра же отправиться в район за железом и углем. Вопрос о создании фуражной брони разрешили скоро.

      Потом взял слово Яков Лукич:

      – Надо вам толком обсудить, братцы, как,