Истина в сумраке. Знаки. Том 1. Книга 3. Руслан Лимаренко

формальности, у нас все подписывают девушки, что мы тут никого насильно не держим. Это мы показываем нашим клиентам, когда они выбирают модель на фотосессию. Они ей напрямую платят.

      Люба хотела в душ, она хотела уже куда-нибудь лечь, она вообще не помнила, когда спала последний раз и ела, она все подписала, как ее просила Анна.

      – Девушки! Внимание! У нас новенькая девочка, – сказала Анна, войдя в большую комнату. – Вот, знакомьтесь – это Любочка. Хотя, ты знаешь? – обратилась она к Любе, повернувшись к ней. – Тебе надо будет придумать какое-нибудь другое, немного экзотическое имя. Ну, скажем, Марго, Анжелика, Николь, Диана, Камилла, Изабель.

      – А под своим собственным можно?

      – Люба? Любаха, что-ли?

      При последнем своем имени Люба вздрогнула, потому что именно так называл ее Игорь Соломонов.

      – Тогда мне больше нравится – Николь.

      – Вот и хорошо. Николь у нас еще нет. Ну, ты пока располагайся. Стелла покажет тебе твою комнату. Девушки у нас живут по двое или по трое. Тебе пока повезло – соседка Стеллы сейчас улетела в Турцию на съемки в модельное агентство, и место ее пока свободно. Жить будешь вместе со Стеллой. Она тебе здесь все расскажет, и если надо будет, то и покажет. Ну, все, мне пора. Девочки, до свидания. Завтра увидимся, – сказала Анна, закрывая за собой дверь зала.

      Глава вторая. Жизнь – игра

      После событий, произошедших в ее трагической судьбе, Света духовно умерла. Ее растерзанная плоть, надломленная душа требовали забвения. Предаться забвению у нее не получалось. Все снова и снова, каждую ночь она видела, как ее валили на землю, их было много. Ее били, сначала бил один толстый, лысый, бил кулаком по лицу, несколько раз с силой, ненавистью; потом другой взял за волосы и бил ее головой об асфальт, несколько раз. Они смеялись, плевали в разбитое лицо, называли ее грязной шлюхой, потаскухой.

      – Думаешь, что тебе все можно, сука?! – орал, брызгав слюной, подонок по кличке Чемодан в ее окровавленное лицо. – Я тебя спрашиваю, сука! Смотри на меня! Смотри, когда я с тобой разговариваю, тварь! Я тебе говорю, смотри на меня, сука, тварь!

      Света захлебывалась собственной кровью, не могла произнести, но пыталась. Из ее разорванных губ послышалось:

      – Зачем?

      – Зачем? Спрашиваешь, сука. Да затем, тварь, что вы такие твари все, ненавижу, сука. Все ходите на танцы, жопами крутите, а когда к вам по нормальному подойдешь, вы морду воротите, посылаете, чморите, суки, твари. Я тебя сегодня вытрахаю в жопу. Тебя… лежи… лежи… не дергайся, я сказал… сука… Чемодан перевернул ее лицом к земле, сорвал трусики.

      – О, какая маленькая попка. Задница, что надо!

      – Трахни ее, Чемодан, трахни! Жестко отымей и нам оставь, мы тоже хотим ее изнасиловать, эту грязную суку.

      Чемодан вытащил нож и стал водить лезвием по ее лицу, приговаривая:

      – Что, сучка, красивое личико, а хочешь, я тебе сейчас улыбку до ушей сделаю? Хочешь, я тебе сейчас красоту-то и подправлю? Он сделал надрез ножом у нее на груди. Кровь брызнула на землю. Света закричала, но Чемодан сжимал