Русская монархия. Андрей Николаевич Савельев

для себя самого.

      Актом выбора, относительно которого можно выстраивать свою повседневную жизнь и отношение к политическим процессам, может стать присяга на верность царской власти в лице династии и ее легитимных продолжателей, осуществляющих свою служение в соответствии с российской государственной традицией. Принятие на себя присяги является добровольным самообязыванием, которому не может воспрепятствовать республиканский режим. Оно создает условие для консолидации тех, кто строит свою жизнь в соответствии с данной присягой и видит в ней службу Вере, Царю и Отечеству. Эта служба – в какой бы степени она ни осуществлялась – является продолжением того воинского и гражданского долга, который создал Россию. Принимая присягу, мы становимся солдатами Империи, а не просто подданными некоего политического режима, толком не знающего ни начал, ни причин исторической России, не чающего могущества и величия ни для себя, ни для Отечества. Мы же, становясь солдатами Империи и верноподданными природной Династии, знаем Россию как Отечество, как землю и замысел отцов.

      Имперская модель является, как это доказано историей, наиболее прочной и долговременной формой государственного устройства. Но Империя кажется современному обывателю либо давно ушедшей из истории реальностью, либо заведомо проигрышным проектом, поскольку "все империи распались". Ему невдомек, что распались и все государства. Вечных государств не существует, а Империя – государство-долгожитель.

      В научном мире тема Империи как источник актуального опыта управления государством появилась лишь несколько лет назад, и теперь иногда происходят вполне серьезные обсуждения традиционных систем, методов управления большой территорией, органично вытекающих из истории России.

      Имперское управление связано с определенным вектором "напряженности" государственного воздействия, направленным из центра к периферии. Им указывается последовательная смена статуса территорий и систем управления ими, разница между метрополией и провинцией, разница между близкими и отдаленными провинциями. Конечно, речь идет вовсе не о применении к России методов управления колониальной империей, а об исторически сложившемся континентальном управлении приграничными провинциями и инородческими анклавами. Провинции приобретают особый статус, в силу проникновения в них цивилизации и ведущей культуры в более поздние времена. Они не должны сразу "огорошиваться" новыми правилами жизни. В этих территориях остается все, что имеет хотя бы какие-то следы традиционной социальности, не противоречащей имперскому строительству доминирующей нации. Такая модель была в России в ХIХ веке.

      В имперской модели управления Россией была червоточина, которая сыграла разрушительную роль – попытка подтягивать периферию до центра и, в конечном счете, образовать общенациональное государство, в котором нет этнических границ и нет территориальных размежеваний,