Путь сомнений. Стихотворения. Виктор Балдоржиев

мелькали и Бовин, и Цветов,

      Фесуненко и кто-то другой…

      И был самый гуманный на свете,

      Самый, самый советский наш строй!

      И с похмелья читал он газеты,

      Возмущался, приняв пятьсот грамм,

      Что на нашей прекрасной планете

      Неуютно живется рабам!

      Возмущался он, выпив, и теми,

      Кто еще поклонялся деньгам,

      И программу включал потом «Время»,

      В мире не было лучше программ!

      И маячили Цветов, Мулюков,

      Фесуненко и кто-то другой.

      Обозвав благоверную сукой,

      Снова пил он, довольный собой…

      И кричал: «Да примите же меры!»

      В красный рот опрокинув стакан:

      «Приближаются красные кхмеры!»

      А к нему приближался Иван…

      Приближались другие соседи,

      Конкуренты в забое «козла».

      И опять продолжалась беседа,

      Мировые решались дела…

      Старый, мудрый, весёлый…

      Старый, мудрый, веселый, ну где ты?

      Я не вижу тебя много лет…

      Красный кант, голубые штиблеты

      И – алевший у сердца билет!

      Знаешь, жить не охота мне нынче,

      Помня голос участливый твой.

      А сегодня я пьян необычно —

      С непокрытой хожу головой!

      С непокрытой хожу по погосту,

      Где тобой убиенные спят,

      По-партийному строгому ГОСТу,

      Их в земле – нескончаемый ряд!

      Голубеют, кончаются сроки,

      Наших розовых призрачных лет.

      Мне в глаза насмехаются строки

      Черно-белых советских газет!

      И меня молодой утешает —

      Поднимает билет напоказ!

      Но обложка его набухает

      Кровью тех, кто придет после нас…

      Пока

      Пока кипят дебаты, споры,

      О силе, власти надо мной,

      Давно презрев все разговоры,

      Живу я – житель рядовой!

      А я живу! И к сильным мира

      Не мыслю вовсе снизойти,

      Ведь сколько мнимых я кумиров

      В душе низвергнул с высоты.

      Живу! И мысли я лелею,

      Планеты житель рядовой,

      И кто кого из нас сильнее

      Еще не сказано судьбой…

      Иных уже нет…

      Иных уж нет. И по всем приметам

      Сроки беспощадные грядут.

      И, прожив отцовские наследства,

      Сыновья дела их зачеркнут…

      Срок минует.. Те уйдут далече.

      Но придут ли любящие жить,

      Чтоб понять, что мир был изувечен

      Нежеланьем – Мыслить и Любить?

      у своих

      В дома друзей неповторимых

      Вхожу усталый иногда.

      Там я, неизданный, гонимый.

      Надежно признан. Навсегда!

      У них не виллы и именья.

      Они в заброшенном краю.

      Живут и верят без сомненья.

      Что людям я не изменю…

      А изменю я им, родимым.

      Предам их веру на уют.

      Тогда любые псевдонимы

      От их