Рок. Шаги в вечность. Книга 4. Том 2 «Уход Льва». Юрий Швец

шлейфом дымов…

      День угасал… Но дозоры так и не нашли новых следов обоза виттиев. Хван, немного расстроенный этим, испытывающий досаду, приказал готовиться к ночлегу, миновав скалы птичьего гомона. Люди, уставшие за день, от погребальных забот, валились с ног. Вскоре, только дозоры, выставленные во все стороны, бодрствовали в наступивших сумерках. Все остальные забылись сном, разбавленным ожиданием скорой победы и концом этой недавно начавшейся «травле», кою Хван объявил неугомонному «львёнку» Гамилькара Барки. То, что воины, так быстро забылись спокойным, крепким сном, несмотря на то, что вокруг них была неизвестная, враждебная местность, совсем не располагающая к столь спокойной «беспечности», говорило, что отряд собран из самых стойких, закалённых походами, воинов. Тишина окутала окрестности… Только завывания и крик диких зверей, ещё не отошедших после охоты ко сну и шум крыльев, с возгласом атаки, ночных охотников – сов, прерывало этот мерный ночной шёпот трескотни ночных насекомых. Эта ария ночи, вместила в себя все описанные выше звуки, иногда так смешивая их происхождение, что только опытные уши дозорных, могли распознать истину их принадлежности…

      …Хван не спал. Он вслушивался в ночь, будто ожидая чего-то. Это настроение напало на него внезапно и тревога, расползшаяся в груди, отогнала сон. Так он проворочался несколько часов, что для людей пожилого возраста, совсем нередко, ибо сон, уже не является тем лекарством от дневных забот, коим считается в начале жизненного пути. Видимо, сознание привыкает к его вакцине и никакая, даже очень сильная усталость, не в силах выключить этот «тумблер» ночных сомнений и рассуждений. И только под самое утро, нега, способна одолеть тот барьер раздумий, который не пускает расслабляющий сон к «тумблеру» сознания. Так произошло и с Хваном – только под рассвет, он забылся сном, который уложил его в лодку «небытия» и повёз его по «волнам» сновидений…

      …Он шёл по крутому склону, заросшему невысоким кустарником. Где-то, в этом кустарнике, упал подстреленный им жирный тетерев. Хван держал в руке тугой лук, которым отлично владел с самого юношества. Он, одним из его концов, раздвигал стебли кустов, заглядывая меж них и ожидая увидеть тушку того самого тетерева, пронзённую его стрелой. Этот поиск дичи необычайно увлёк его… Хван был заядлым охотником и всё своё время, свободное от походов, тратил на выслеживание диких зверей и охоту на пернатых. Это было его любимейшее занятие. Он развил в себе охотничий инстинкт до такой остроты, что даже угадывал с точностью четырёх к пяти, направление полёта «поднятой» им птицы. Также, он чувствовал направление с которой должен появиться хищный зверь, коего он гнал в травле… Вот и сейчас, он точно вычислил в своих «расчётах» в какую сторону полетит тетерев и его стрела, точно, полетела в заданном им направлении, настигая дичь… Твёрдая, не знающая промаха рука Хвана, отправила её вслед тетерева, взяв необходимое упреждение полёта «цели» и тушка, пронзённая стрелой, рассекая крыльями воздух, комом