Танаис. Марат Байпаков

Охотник. Приготовился к прыжку. Паук сидел в центре шара. Выжидал. Накопив яд. Пребывал на охоте. Дремал. Когда зашевелился цветок, решил взяться за смертельное дело.

      Удивился отец. Не ожидал сюрприза. Отпустил цветок, без толчков отпустил. Паук пропал внутри шара… – Танаис широко улыбалась, прервав рассказ. Коротко посмотрела на подругу. Вернулась взглядом к собеседнику: – О чем мой сказ, Колакс?

      – О племени, моя достопочтимая жрица, – последовал ответ.

      – Продолжай…

      – Мы, люди племени, – те цветочки, что складываются в племя-шар.

      – Правильно говоришь… – тон жрицы одобрительный.

      – Вырвешь один из шара – нет цветка – соцветие исчезло.

      – А если вспомню клятвы твои, Колакс?

      – Для того их и сказал, моя Богиня-Мать.

      Танаис приняла сверток из протянутых рук. То был знак. Долго же юноше пришлось дожидаться на коленях принятия своих даров.

      – И это все, что ты понял в сказе? – в смягчившемся голосе сквозила лукавая девичья насмешка над обожателем.

      – Паук не я. Нет яда. Нет замыслов. Подлых. Не ищу выгод в твоей дружбе. Богиня-Мать сказанному свидетель…

      – Колакс, принимаю дары. Принимаю клятву. Поручение тебе. Друг.

      Юноша опустил голову. Время замедлило для него ход. Раскрасневшиеся щеки. Открыл переполненные счастьем глаза. Похоже, вознамерился пересчитать в траве муравьев, спешащих по важным делам муравьиным.

      – Возьми в шатре шапку Гнура, жезл переломанный и его пояс. Передай отцу. Иди тайно и скоро. Возвращайся. Нужен ты мне. – Танаис заняла покинутое место на колеснице. Возничий пустил неспешно лошадей. Без скрипа сдвинулась легкая колесница. Юноша, нет, не шагом, а привычным бегом стража границ устремился по одному ему известному маршруту. Танаис обняла подругу, через ее плечо украдкой посмотрела вслед юноше.

      – Посмотрим на лодки, что дает нам новый вождь? Двадцать обещал. С почетом.

      Тайгета продолжила ее взгляд. В разрывах тумана юноша достиг главного шатра. Поприветствовав караул и отъехав от костра, с озорством Тайгета спросила:

      – Как думаешь, Танаис? После нашего визита озерные прибавятся числом? Ночью-то никто из них, поди, не спал?

      – Смешишь, Тайгета…

      – Ну как же – сытно накормили, напоили. Ну а наши-то доброхоты по-соседски возместили им убыль от мора.

      Туман рассеивался под легким ветерком. Солнце с переменным успехом пыталось пробиться сквозь молоко белыми лучами. Тайгета правила лошадей к озерной гавани. Краем глаз наблюдала за руками подруги, медленно развязывающей тугие праздничные узлы на объемном свертке из хорошо выделанной медвежьей шкуры. Внутри свертка лежало три предмета: череп медведя, видимо бывшего владельца шкуры; череп человека, похоже мужчины, с зазубринами от стрелы в глазнице; между ними, в бережных складках-делениях пакета, – золотой, тонкой персидской работы цветок,