Поле Жильцовых. Есть ли будущее у северной деревни?. Анатолий Константинович Ехалов

пор из большого начальства, разве что Анатолий Семенович Дрыгин по этой дороге ездил. Все остальные «крупняки» уже поездами да самолетами из Москвы в Вологду прибывали.

      Да вот и я то и дело сновал по этому старомосковскому тракту, проведывая свою историческую родину, собирая материалы для газет, радио да телевидения. И потому знаю множество историй, связанных с ним и людьми, населяющими эти грязовецкие края, которые в некоторой степени мне родные. Про них мой рассказ, прежде чем доберусь до главного героя этой книги.

      Великий исход

      …Перед самой войной в 39 году этой вот дорогой шел мой прадед Дмитрий Сергеевич Синицын, делегат Первого Всероссийского съезда крестьян. Было ему в ту пору под семьдесят лет. В стоптанных сапогах, старом полушубке на плечах, с котомкою за спиною. В руках у него была веревка, на которой он вел корову также немолодую уже ярославской породы.

      Брел он из деревни Наместово Междуреченского района в село Пречистое Ярославской области, куда уже перебралась вся молодежь огромного синицынского рода.

      Дмитрий Сергеевич был последним вынужденным переселенцем.

      Первым из междуреченских пределов уехал мой дед Сергей Сергеевич Петухов, несогласный с колхозной политикой. В двадцатом году он высватал в Славянке мою будущую бабушку Марью Дмитриевну и привез ее в новый, пахнущий сосновой смолой дом в деревню Быково.

      Ох, и хороша была деревня Быково! Небольшая, уютная. Она словно ожерельем опоясывала своими посадками высокий холм, вокруг которого лежали разработанные крестьянами, освобожденные от леса и пней, поля…

      Матушка моя могла часами вспоминать эту привольную деревенскую жизнь. Она родилась в Быкове в 27 году, а уже в тридцать пятом покинула ее.

      – Мы же природные крестьяне, – говаривала она. – В июне начинают возить навоз в поля, оставленные на пары. И такой волнующий запах навоза стоит во всей округе, что сердце радуется: так пахнет будущий урожай хлеба. А вот согнали с земли…

      К началу коллективизации у Сергея Сергеевича Петухова было уже пятеро детей, две коровы, ухоженные поля, пасека. Но одна корова утонула в трясине на болоте, где пасли неколхозный скот, а вторую, Краснуху, зарезали на нужды колхоза на деревенском пруду.

      Моей матери не было и пяти лет, она видела, как резали и разделывали кормилицу Краснуху. И еще она запомнила, как хохотали мужики, бросив к ногам девчонки большое окровавленное краснухино сердце, и она, ухватив его, плача от горя, потащила домой.

      А горе и призрак голода уже стояли у ворот нового соснового дома. Сергей Сергеевич первым покинул Междуречье, уехал в Пречистенский леспромхоз за заработком, став пролетарием, делал дошники – большие деревянные кадушки для закваски капусты для растущего рабочего класса.

      У Марии Дмитриевны в колхозе не стало жизни… И она, заколотив новый, звонкий, как колокол, дом, собрав в узлы имущество, наняла лошадь и отправилась