Нет розы без шипов. Или олигархи тоже плачут. Роза Мительман

если раны детства заживают,

      ранимость никогда не проходит.

Марио Пьюзо

      Самое яркое впечатление детства – золотая свадьба бабушки и дедушки. Мне шесть лет и я с восторгом смотрю на большой накрытый стол в коридоре общежития. Напекли пирогов, назвали гостей. Все радуются и кричат «Горько!». 50 лет вместе и живы-здоровы. Перенесли все тяготы войны. Над головой мирное небо. И я думаю, как здорово дожить до старости и так любить друг друга. Мечтаю о том, какая семья будет у меня – большая, любящая и радостная! Как мы доживем до золотой свадьбы, и нам дети и внуки будут кричать «Горько!». А рядом со мной будет сидеть муж, который оценит совместно прожитые годы и поблагодарит.

      Об этом же мечтаю, когда я ючусь у бабушки на старом сундуке с приставленными табуретками. В 12 лет мне пришлось стать взрослой. После смерти мамы отец быстро женился. Мачеха работала врачом в маминой больнице, и, оказывается, знала отца еще до его женитьбы. Обиделась когда-то, что он выбрал маму. А мы ей напоминали об этой обиде. Своих детей у нее к 42 годам не было, а нас она так и не полюбила. Любимое ее выражение «Мы никому ничего не должны!». Обидит нас, придешь жаловаться к папе, а он: «Как Вера скажет, так и будет!». После нескольких ссор меня и забрала к себе бабушка на сундук. Сама жила в хрущевке в комнате с дочерью, но меня взяла.

      Не смотря на все, вспоминаю детство с улыбкой. Жизнь советских детей проходила на улице – во дворах. Бегали, дружили, боялись, что «загонят домой». На все лето было два ситцевых платья. Одно в стирке, другое на тебе. Сандалики сотрутся за лето, нога вырастет. Отец вырежет дырку для пальцев, приклеит картонку на стельку, и снова бегаешь. На улице сидели бабки, отлавливали внуков и «вшей колотили».

      Горячей воды в квартирах не было. Зимой отец ее как-то из батарей сливал, и нас купали в этой щелочной воде. А в основном все ходили раз в неделю в общественную баню.

      Дом наш был двухэтажный барачного типа, одни коммуналки. Все конечно мечтали об отдельном жилье. Помню, на нашей площадке жил мужчина, у которого был туберкулез. Ему дали отдельную квартиру, и все ему завидовали. Потом он умер.

      В садик меня не водили, не было денег. Только на полгода перед самой школой меня туда привели. Это был восторг, потому что нас несколько раз в день кормили: первое, второе и компот. И даже добавки могли дать. Я была готова там все съесть! И мечтала, что когда-нибудь настанут времена, когда можно будет есть все, что захочешь. Но пока кусок белого хлеба с маслом и сахаром – был пределом мечтаний. Пирожное моего детства.

      Помню еще, рядом с домом был булочный магазин. Пока донесешь хлеб, объешь все корки. Получаешь подзатыльник. Я думала, вырасту, пойду работать, выйду замуж и будет у меня дом полной чашей, и мои дети никогда не будут голодать.

      Мои университеты

      «Я женских слов люблю родник

      и женских