Неверный курс. Ольга Лев

phasis>южном пляже, играл мускулами в лунном свете и нежно обнимал.

      – …и таким образом, Комарова, как повлияло на политическую ситуацию решение Николая второго? – ворвался в её сознание металлический голос.

      Девушка вздрогнула, открыла глаза и упёрлась взглядом в полную руку с тремя золотыми кольцами, тяжело лежащую на её парте.

      – Плохо повлияло, – вздохнула Лера, предчувствуя всю глубину предстоящего погружения во внутреннее пространство кишечного тракта на сессии.

      – Как я понимаю, обосновать своё мнение вы не можете, – с аристократической ноткой презрения в голосе вопросила герр Шуттер. Звали её, конечно, иначе, но среди третьекурсников прозвище это за профессором русской истории Венилевской закрепилось прочно.

      – По-моему, все решения Николая второго на политическую ситуацию плохо влияли, – осторожно предположила Лера и, похоже, угадала. Взгляд герр Шуттер немного смягчился.

      – Чёткая позиция – это хорошо. Но извольте на моём предмете не спать. У вас скоро сессия.

      – Извините, это всё температура, – соврала девушка, состроив виноватую мордочку.

      – Болеете? Ох и нежная молодёжь пошла. Чуть подморозит, и уже послегли. Мы в ваши годы в минус двадцать в одном капроне бегали, и никакая простуда не брала, – Римма Игнатьевна усмехнулась, всколыхнув пространство могучей грудью. – Но это мы, конечно, зря делали. Дуры были по молодости, считали, что синяя трясущаяся девка с примороженными к ногам колготками красивее, чем тёплая, довольная, но в гамашах. Так, отвлеклись. Зойченко, как повлияло решение Николая второго…

      Угроза откатилась, и Лера снова погрузилась в свои мысли. На пляж, впрочем, вернуться не получилось, настроение ушло, и она стала созерцать реальное воплощение своих грёз. Елисей сидел тремя партами левее и что-то старательно писал. Похожие на крылья демона брови сошлись в сосредоточенной нахмуренности, а сам он излучал вселенскую скорбь.

      – Говорят, он влюблён в кого-то, – прошептала сзади Линка, рыжая бестия и лучшая подруга Леры по совместительству.

      – Да? В кого? – Валерия постаралась придать голосу максимально возможное безразличие, но тот всё равно предательски дрогнул, когда сердце ухнуло вниз.

      – Никто не знает. Нравится ему строить из себя печальную загадку, – Лина фыркнула. – Как баба.

      – А может, у него просто душа есть, а у остальных парней только яйца? – разозлилась Лера и тут же почувствовала себя полной дурой.

      Лина понимающе хмыкнула.

      – Ну пусть так. Главное, чтобы к душе яйца всё-таки прилагались. И желательно, стальные.

      Лера вздохнула и снова украдкой глянула на предмет своих мечтаний.

      Предмет – кареглазый шатен ростом метр девяносто три – продолжал хмуро гипнотизировать бумагу и почему-то совершенно не ощущал опаляющего взгляда своей поклонницы. А взгляд оный опалял его уже целый семестр, с тех самых пор, как Елисей перевёлся на экономический факультет. Весь третий курс, на семьдесят процентов состоящий из представительниц прекрасного пола, тут же проявил активный интерес к новичку, однако уже через месяц весь личный состав разделился на две неравные части. Одна часть, та, что побольше, провожала Рыцаря Печального Образа томными взглядами с придыханием. В эту часть затесался даже один особо трепетный юноша. Меньшая же, но всё ж таки немалая часть курса дружно окрестила Елисея Пафосным Мудаком и предпочла с ним дела не иметь.

      Лера оказалась в разных лагерях с лучшей подругой, и потому между девчонками нередко вспыхивали кратковременные ссоры. Провоцировала их, как правило, Лина, не удерживаясь от очередного едкого комментария, а Лера со всей страстью юного интроверта кидалась на защиту мужчины своей мечты. Лина же, впрочем, эти ссоры и гасила, каждый раз уступая упёртой подруге.

      «Они все его просто не понимают, – в очередной раз подумала Валерия, разглядывая профиль, будто высеченный из мрамора. – Люди не любят слышать правду, а он не может её не говорить. Он тонко чувствует этот мир… А я бы могла его понять».

      Когда звонок прервал бесконечные полтора часа истории России, весь курс вывалился из аудитории и растёкся отдельными ручейками по коридорам корпуса. Елисея унёс плотный поток из двух групп, спешащих на основы управления. Опоздать к преподавателю Филину считалось на факультете самой плохой приметой.

      Лера проводила взглядом удаляющуюся тёмную макушку, чуть выделяющуюся над остальной толпой. В который раз пожалела, что они в разных группах. В который раз обругала себя за то, что не решилась, когда освободилось место, попроситься в третью. Так хоть на виду была бы часто, и не в толпе из ста пятидесяти шумных сокурсников. Помнит ли он вообще о её существовании? Конечно, разговаривали, и не раз, когда ждали пару, когда готовились к юбилею факультета, но всё о чепухе или по делу. У Леры не было возможности показать, насколько в унисон звучат их души. А внешне она была на курсе далеко не самой яркой. Средний рост, крашеные в песочный цвет волосы до плеч, серые глаза и минимум макияжа. Не умела она краситься так, чтобы было красиво, а не смешно. И завораживающим декольте