Белый лист. Александр Иванов

со своей семьёй. На работе его ценили. Во время войны у железнодорожников была “бронь” от армии. Подолгу Николаю нигде работать не доводилось – перебрасывали с места на место. Да это было и к лучшему – до доносов и зависти не доходило. В Караганде же служба задержала на несколько лет. Там и родился отец Алексея.

      Как ни старался Николай, избежать “ежовых рукавиц” не получилось. Забрали ночью. Правда, продержав всего две недели, отпустили. Причина лежала на поверхности – пожалел “врага”, выселенцев с Кавказа; чеченцев, с женщинами и детьми, выбросили из вагонов на пандус тупиковой грузовой ветки в тридцатиградусный мороз. На ветру, через пару часов этих худо одетых людей можно было бы зачислить в “убыль населения”.

      Дед дал команду пустить их временно в пустующий “красный уголок” в клубе. Кто-то настучал.

      Чеченцев и ингушей в ту пору в Караганду нагнали много. Местные их сторонились. После этого случая деда в их среде стали принимать как очень уважаемого человека. Пожилые чеченцы почтительно здоровались с ним на улице за руку.

      А теперь он сидел у них в яме. Лёжа на спине, Алексей разглядывал звёздное небо, перебирая в памяти лица ушедших родственников. Жалел, что не расспросил подробней о предках, покуда были живы отец и мать. Теперь он последний их роду.

      Отчего-то припомнился давний детский сон; изложение в классе. Белый тетрадный лист, лежащий перед ним на зелёной поверхности парты, и охвативший его ужас от осознания того, что он не знает, о чём писать. Он всё забыл. Со стен класса на него хмуро смотрели лики русских учёных и писателей, явно недовольных его конфузом. Приближавшаяся к его парте учительница доводила напряжение до предела, и он просыпался.

      Алексей не мог понять, отчего в детстве этот сон часто повторялся; ведь ни отец, ни мать никогда особо не ругали его за плохие оценки.

      Из нечастых коротких разговоров с Мадиной, Алексей осторожно, по крупицам выяснял обстоятельства жизни аула и причины своего нынешнего “везения”.

      Ахмад, дед Мадины, до выхода на пенсию работал учителем, а в последние годы директором школы в Нехчи-Келое. На родину Ахмад смог вернуться не так давно; в далёком декабре сорок четвёртого, ещё мальчишкой, вместе с родителями и односельчанами он был выслан той властью из этих мест в Казахстан.

      Их аул был расположен в нескольких километрах выше Нехчи-Келоя. На картах его не было. Так, летнее пастбище.

      Полевой командир Исраил до начала войны работал простым трактористом в колхозе. Исраила Ахмад не жаловал. Но от родства, хоть и от дальнего, в этих местах не открестишься. Мадинка и сама не знала, зачем дед выкупил Алексея; с работой по хозяйству они и так справлялись, а лишних денег у них отродясь не было.

      Мадина говорила неохотно, непроизвольно косясь при этом в сторону соседних подворий. Было видно, что она чего-то опасается. Для своих вопросов Алексей старался выбирать моменты, когда рядом никого не было.

      Постепенно отношения с хозяевами становились более привычными и непринуждёнными. Старик по-прежнему больше молчал.

      Глава 7

      Мадинка…