Полосатый рейс (сборник). Виктор Конецкий

не могу… ой, хохотун напал… – все смеялась Верка. – Такой партийный мужчина и вдруг – здрасьте… Ну, приключение, а? Сажин? – Верка наконец встала, сунув ноги в туфли. – Мама моя! Ну и книг у вас! Да тут штук полста будет! Неужто все прочитали? Это ж какую надо думалку иметь. Сажин, а у вас опохмелиться нету?

      – Нет.

      – Худо. И вам бы тоже не помешало. Ну, я пойду, что ли?..

      Наступила неловкая пауза. Верка сделала было движение к двери. Сажин стоял у нее на пути. Он должен был либо посторониться, либо сказать «останьтесь». И Сажин сказал:

      – Подождите, чаю выпьем. Я схожу чайник поставлю. – Он взял чайник.

      Верка снова засмеялась:

      – Вылупится сейчас на вас вся кухня – держитесь… Эх вы, без вины виноватый…

      Сажин вышел в коридор и решительно направился в кухню.

      Коммунальная кухня! Одно из самых дьявольских изобретений человечества! Двенадцать примусов и керосинок. Двенадцать пар глаз. Двенадцать характеров. Двенадцать самолюбий и двенадцать желаний уязвить ближнего. Все это сжато здесь в небольшом помещении, не принадлежащем никому и принадлежащем всем.

      И вот – коммунальная кухня встретила Сажина. Здесь – утром – были только женщины. И ни одна из них не произнесла ни слова, когда Сажин наполнял под краном чайник и ставил его на примус. В ответ на «доброе утро» – поджатые губы и общее молчание.

      Сажин стал так накачивать керосин, что, когда вспыхнуло пламя, оно чуть не разорвало примус на куски.

      – Да, дела творятся, – сказала Лизавета, Веркина мать, ни к кому не обращаясь, – погодка нынче хорошая, а дела-то дерьмо.

      – Мой, представляете, заявился от своей шлюхи, от Кларки, только под утро, – вздохнула жена новоявленного нэпмана Юрченко.

      – Это еще ничего, – ответила Лизавета, – другие так и вовсе домой не вертаются…

      Сажин снял с полочки стакан, чашку и немного треснувший чайник – свое личное имущество – и заварил чай.

      – Читала я на днях в ихней газете, – сказала еще одна соседка, – про моральные качества у коммунистов. Оказывается, они все исключительно порядочные и показывают другим пример, каким человек должен быть…

      – Подумайте, как интересно, – ответила Лизавета.

      Сажин погасил примус, и он зашипел с такой свирепостью, как если бы это зашипел сам Сажин. Взяв чайник, он вышел из кухни и так хлопнул дверью, что стекла из нее чуть не вылетели.

      – Он еще хлопает! Он еще хлопает! – возмутилась Лизавета.

      К себе в комнату Сажин вернулся мрачным.

      – Ну и что, – смеялась Верка, прихорашиваясь перед оконным стеклом, – приласкали вас наши бабочки?

      – Садитесь чай пить, – угрюмо сказал Сажин.

      – Небогато живете, – посмотрела Верка на хлеб и брынзу.

      – Вот что, Вера, – Сажин говорил, не глядя на нее, насупившись, – получилось, конечно, глупо…

      – Да уж куда глупее, – снова засмеялась Верка.

      – Я вас скомпрометировал… создалась ситуация, крайне для вас