Все прелести Технократии. Максим Волосатый

осмотрел разнокалиберные бутылки. А это идея. Праздник-то может принести и не только хорошее настроение….

      Ух ты, а с первого раза попасть на крышку не получилось. Эт-то что такое? Разъясните. Он привычно посмотрел внутрь головы. Но теперь за сознанием потянулись и глаза. На пятой смене «блюд» к приятнейшей расслабленности мыслей добавилась не менее приятная расслабленность всего тела. А глаза что, не тело? Завернувшись куда-то наверх, как смогли, они вместе с внутренним взглядом постарались укоризненно уставиться на серую пелену. Ничего хорошего из этого не вышло. Глазные мышцы тут же заныли, голова завернулась, и Барок чуть не сверзился с дивана. Неодобрительно хрюкнув сквозь все сильнее расслабляющееся бытие, он развернул глаза обратно, и все же высказал «соседу» свое неудовольствие.

      – Эта чо такое, а? – язык, как ему казалось, работал нормально, а вот накатывающее раздражение явно было в новинку. – Ты чо мне подсунул? Мала таво, шшо этто тело километра пройти не может, шобы не рухнуть, так оно еще и пить не в састаянии. Этта как понимать, а? Отвечать!

      Последний приказ Барок постарался рявкнуть как можно грознее. В ответ из головы донеслось что-то невразумительное. Барок прислушался.

      – Нич-чо не понял, – прорычал он. – Еще раз.

      Понятнее не стало.

      – С-слизень, – презрительно плюнул куда-то себе в голову Барок. – Настъящий мущина должн быть готов в бою всегда. Слышь? Всегда.

      Он моргнул вдруг странно потяжелевшими веками.

      – Учись, как это делает воин.

      Опершись на диван, Барок встал. Комната тут же убежала в сторону.

      – Нич-чо се, – пробормотал Барок и погрозил вертящимся стенам. – Стаять. Никто никаво не отпускал.

      Немного повыпендривавшись, комната все же замерла. Правда эта неподвижность в любой момент была готова вновь смениться совершенно возмутительным кружением.

      – А-а, – сладко улыбнувшись, Барок погрозил комнате пальцем. – Тоже на месте не можешь сидеть? Понима-а-ю.

      Он опять повернул сознание внутрь. Чуть не рухнув, правда, при этом: вертеть что-либо становилось все проблемнее и проблемнее.

      – Эй, червяк, – позвал он и вдруг икнул. – Ик…, гляди на танец воина.

      Тесак все еще торчал сзади за ремнем. Барок, качнувшись, выхватил его и принял самую воинственную позу, которую мог себе представить. Что-то в ней ему показалось не так, и он чуть переменил положение руки. И вдруг поймал…. Опять поймал свое прошлое.

      Рука сама собой повела заржавленное лезвие плавным движением, очерчивающим линию, за которую не мог пройти ни один враг. Ноги, те самые ноги, которые только что с трудом удерживали шатающегося Барока, вдруг обрели былую силу. Не спрашивая голову, они сами собой начали плести замысловатый танец, ведя за собой послушное тело. Левая рука подтянулась к корпусу, одновременно прикрывая жизненно важные органы и готовясь ударить открывшегося неведомого противника. Барок поплыл в ритме боя, жадно