Орден мраморной Горгоны. Дмитрий Мансуров

пять минут и начнем новые опыты. Но о выходных придется забыть – у нас мало времени, а работы выше крыши.

      Фармавир тоскливо выдохнул и обреченно сел за свой стол. Мечта отдохнуть растаяла, как снег на майском солнце. Да и кипа заданий до сих пор не убывала. Едва он успевал выполнить пару-тройку заданий, как появлялся посланник от первого советника и добавлял еще с десяток приказов. В такие моменты у Фармавира складывалось впечатление, что в королевстве работали только два студента и один профессор. Остальные жители писали жалобы и приказы или предавались праздности, как Альтарес. У Фармавира с первого дня зачесались руки набить ему ряху, но мешало постоянное отсутствие владельца этой самой ряхи на рабочем месте. С другой стороны, Альтарес не мешался под ногами, и еще неизвестно, хорошо это или плохо, если он присутствует на рабочем месте раз в неделю. При своей удручающей неграмотности Альтарес мог натворить дел, расхлебывать которые пришлось бы самым умным людям королевства.

      Пока Баррагин и профессор рассматривали, как дым растекается по полу и приближается к их ногам, вредная муха слетела с люстры, прожужжала над ухом профессора, пролетела сквозь опускающийся из банки дым и… рассыпалась на лету красным порошком, оставив за собой двухметровой длины «инверсионный» след. След осел на пол и скрылся в расползающейся по лаборатории пелене.

      – Оба-на… – пробормотал профессор.

      Баррагин попятился и, спасаясь от расползающегося дыма, вскочил на кресло с металлическими ножками. Профессор решил перестраховаться и фантастически ловко для своих лет забрался на шкаф.

      – Вот чем мне нравится наш дружный коллектив, – сказал Фармавир, – так это тем, что он спасается от мышей на полу молча, а не визжа, как резаные поросята.

      – Присоединяйся, пока не поздно, – предложил Баррагин. Дым дотек до ножек кресла, на котором он стоял, и кресло закачалось, изменяя цвет и оседая. Баррагин сглотнул и торопливо перепрыгнул на стол у стены, столкнув при этом на пол баночки и пробирки. Страх волной прошелся по организму, и сердце ушло в пятки, но сразу же отправилось в обратный путь.

      – Ну, все, – сказал Фармавир, – влетит тебе нынче за бездарную трату подотчетных веществ.

      – Выговор я переживу, – отпарировал Баррагин. – В отличие от дыма, он не так опасен.

      – Трудно возразить… – Фармавир дождался, пока дым дотечет до его рабочего места, превращая в красный порошок находившиеся на полу мелкие предметы, опомнился и ловко вскочил на стол. Посмотрел наверх и улыбнулся: в отличие от Баррагина и профессора он мог выбраться из лаборатории через верхнюю вытяжку и не попасть в облако дыма. – Я, пожалуй, сбегаю за помощью.

      Он подтянулся к вытяжке и по железным скобам, проделанным для трубочистов, выбрался из лаборатории. Нижние вытяжки почему-то перестали пропускать воздух, и дым ровной пеленой заполнил лабораторию.

      Кресло покраснело и рассыпалось песком.

      – Что за гадость мы создали? – чертыхнулся Баррагин.

      – Какой-то