Сто лет назад. Фредерик Марриет

и здесь все тело наше смазали каким-то целебным маслом, благодаря которому по прошествии нескольких дней все наши язвы и поранения совершенно зажили. Положение наше здесь также очень изменилось: те самые люди, которые гнали нас, как скотину, поминутно подгоняя своими копьями, теперь были приставлены ухаживать за нами и прислуживать нам. А так как супруги или фаворитки короля часто наведывались к нам и требовали самого лучшего с нами обхождения, то нам оказывали всякое внимание и всячески берегли.

      Глава VI

      Меня отдают в рабы фаворитке старого короля. – Уина помогает моей госпоже совершать ее туалет. – Часто беседуя с ней, я крепко привязываюсь к ней. – Моя ненависть к старому королю и ужас, внушаемый мне им, возрастают с каждым днем. – Он убивает человека из лука, из которого бьют птиц.

      Однажды поутру – это было недели три спустя после того, как нас поместили в одном из дворцовых помещений – меня призвали одного к королю, особо от моих товарищей. Когда я явился, мне надели на щиколотку левой ноги, а также на левую руку небольшие кандалы, соединенные между собой легкой цепью, а на голову обруч, утыканный перьями и напоминавший корону, и обернули меня куском легкого голубого холста вокруг бедер. Затем меня подвели к королю со скрещенными на груди руками и низко опущенной головой.

      По его приказанию меня поставили за спину самой юной из четырех женщин, той, которая тогда так нежно и так заботливо растирала мои затекшие руки, и мне было дано понять, что отныне я – ее раб и должен служить ей, на что я с радостью согласился, хотя и не выказал в данном случае этой радости ничем. Я оставался безмолвным и неподвижным, все в той же покорной позе, вплоть до момента, когда принесли обед и сунули мне в руку большую тыквенную латку, наполненную куш-кушем, чтобы я поставил ее перед королем и его супругой.

      Однако мой первый опыт прислуживания за царским столом оказался не особенно удачным: споткнувшись за циновку, служившую столом королю и его женам, я растянулся во всю длину и опрокинул всю латку куш-куша прямо на ноги королю. Он вскочил, зарычав как дикий зверь, а я кинулся в противоположный конец хижины, ожидая, что он убьет меня тут же на месте. К счастью, все блюда в этой стране подаются к столу остуженными, так что ноги короля от моей неловкости нисколько не пострадали, и моя повелительница без особого труда вымолила мне прощение, весело щебеча и смеясь как самому происшествию, так и моему видимому испугу. По окончании трапезы мне было приказано последовать за моей госпожой, которая удалилась в другую хижину, где она намеревалась согласно общепринятому здесь обычаю предаться сну во время самой сильной жары. Меня поставили у дверей, чтобы оберегать ее покой и не допускать никого беспокоить ее.

      Теперь единственной моей обязанностью было ухаживать за моей госпожой. Она была главной фавориткой короля и так как была неизменно добра и мила, то я, пожалуй, не жалел бы даже и о своей утраченной