Одна-одинешенька. Шарлотта Шабрье-Ридер

мотая головой из стороны в сторону, приговаривала:

      – Где это видано?.. Такая молодая барышня!.. Такая молодая барышня!..

      Чтобы пройти в свою комнату, Шарлотте пришлось толкнуть пьяную женщину. При этом та уставилась на нее своими осовелыми глазами и несколько раз повторила свое обычное:

      – Как жаль! Как жаль!..

      Вот при каких обстоятельствах узнала Шарлотта о смерти своей матери и отчима. Вместе с этим рушились все ее мечты, все надежды…

      Глава 4

      Грустный день

      На другой день в половине седьмого утра молодая учительница, проплакав всю ночь, с опухшими от слез глазами, уже сидела, по обыкновению, за фортепьяно и занималась с Кутой Стэль – несчастья учителей ведь не должны отражаться на учениках, как сказала миссис Ватсон.

      Кута Стэль была на редкость некрасивой девочкой, высокой и необыкновенно крупной для своих двенадцати лет. Особенно портили ее рыжие волосы, подстриженные на лбу челкой, спускавшейся до самых глаз и закрывавшей даже брови. Заниматься с этой девочкой было сущее наказание, так как она не имела ни малейших способностей к музыке и к тому же вообще была необыкновенно глупа. Несмотря на то что Шарлотта занималась с ней уже полгода, девочка не могла сыграть ни одной самой легкой пьески; впрочем, большим достижением надо было считать уже то, что Кута за это время научилась отличать правую руку от левой.

      – Да, эта ученица не делает вам чести! – говорила, бывало, Шарлотте миссис Ватсон. – Судя по ее знаниям, вы плохая учительница музыки, и это может очень повредить репутации моего учебного заведения. А это тем более неприятно, что мать Куты Стэль вращается среди богатых американцев и могла бы обеспечить нам немало учениц!

      Раз мать Куты была богата, то, значит, в том, что девочка плохо играла на фортепьяно, виновата была, по мнению миссис Ватсон, только одна учительница! Что могла Шарлотта возразить против этого решительного аргумента?

      И вот теперь, сидя рядом с этой девочкой, Шарлотта то и дело повторяла охрипшим от слез голосом:

      – Неверно, неверно, Кута!.. Ми, до, фа-диез, соль простое!.. Соль простое – разве вы не слышите, что я вам говорю?.. Обеими руками сразу… Да не ложитесь вы, пожалуйста, на рояль – сидите прямо и считайте! Вы никогда не считаете!..

      Как ни была Кута малонаблюдательна, но и она заметила, что учительнице сегодня не по себе.

      – Что с вами, мисс? – с участием спросила девочка. – У вас даже голос изменился!

      Так как Шарлотта ничего не отвечала, то Кута воскликнула с торжеством, уверенная в своей проницательности:

      – Я готова держать пари, что у вас болят зубы! О, это такая ужасная боль – не правда ли?!

      Зубная боль была, вероятно, единственным горем, которое здоровой американке пришлось испытать в своей жизни.

      – Да, мне очень тяжело!.. Очень тяжело!.. – отозвалась Шарлотта.

      Кута так и поняла, что это относилось именно к зубам, и сочувственно сказала:

      – Бедная мисс