Страна Соболинка. Владимир Топилин

подумал он и тяжело вздохнул, – теперь на всю жизнь хватит…»

      Из ванной вышла черноглазая, прошла к нему на кухню с мокрым бельем в руках, тихо попросила:

      – Можно я посижу здесь, пока одежда высохнет? Потом уйду…

      – Вон, положи на батарею, – равнодушно ответил он, отодвинувшись в сторону.

      Она осторожно прошла мимо него, аккуратно развесила мокрые джинсы, белую рубашку, белые носочки и все, что касалось женского белья. Он хмуро отвернулся: «Чистюля… Тебя бы в тайгу да шаровары с рейтузами…» Она как будто прочитала его мысли, не поворачиваясь, ответила:

      – Ненавижу грязь! – И уже приказным тоном: – Снимай штаны, я постираю!

      – Вот еще! Без тебя все сам сделаю, что я, без рук? – хмуро ответил он и поднялся, чтобы уйти.

      – Раздевайся и иди в ванную. А я тут, на кухне, в тазике…

      Анатолий не стал противиться: «Черт с ней, пусть стирает, если хочет, мне меньше забот… – а сам где-то в глубине души почувствовал, как застонала память: – Когда-то это уже было…»

      Прошло два часа. Анатолий, в штанах и рубахе брата, сидел на кухне, пил некрепкий чай, дымил сигаретой. За стеной, в зале, Серега и Шура под рюмку водки обсуждали положение в стране. Из ванной вышла черноглазая, прошла к батарее, потрогала одежду, не поворачивая головы, заговорила:

      – Шубу я почистила, к утру высохнет, джинсы еще влажные. Можно посижу с полчасика, а потом уйду?

      Анатолий равнодушно посмотрел сквозь нее, затянулся сигаретой. Она восприняла этот жест как согласие, робко присела на табурет у стены. Долгое время молчали, она – потупив глаза в пол, он – прихлебывая третий стакан чая.

      – Как это все получилось? – не зная, о чем говорить, наконец-то спросил Анатолий.

      От неожиданности девушка вздрогнула, испуганно посмотрела на него, какое-то время думала, может, вспоминала что-то, затем негромко выдохнула:

      – Сама не понимаю… Он подбежал сначала – ударил. Я упала. Он набросился на меня. Я не выдержала… У меня в сумочке спицы были, я люблю вязать, бабушка научила, а сегодня к подруге ходила, показывала ей, как новый пуловер начинать… Она меня провожала.

      – Вот и проводила… – дополнил Анатолий.

      Черноглазая вдруг переменилась в лице, сверкнула глазами, гордо развернула плечи, приподняла подбородок, изменившимся, холодным голосом, в котором не было и нотки раскаяния, бросила:

      – Так ему и надо! Скотина, не будет руки распускать!

      Анатолий удивленно посмотрел на нее: «О! Да ты девушка с характером! В человека спицей ударила и нисколько не раскаиваешься… Однако здесь волей не пахнет», – подумал он, но спросил о другом:

      – Не жалко? А если ты его убила?

      – Кого жалеть-то? Таких подонков не жалко!

      – Все-таки человек…

      – А он меня пожалел? – со злостью зашипела она. – Тоже мог убить, не задумываясь!

      – Но ведь не убил!

      – Спасибо! Хорошо, что не убил…

      Анатолий подавленно замолчал. Он впервые сталкивался