Убийственно жив. Питер Джеймс

из брайтонской гавани и вообще горя не знает.

      Но он должен наблюдать, хоть и не в силах подавить эмоции, каждой клеткой собственного тела чувствуя переживания этого человека, сам еле сдерживая слезы.

      – Черт возьми, ему плохо, – тихо сказал Гленн.

      – Возможно. – Грейс пожал плечами, следуя не велению сердца, а служебному долгу.

      – Бессердечный сукин сын.

      – Раньше не был, – ответил Грейс. – Не был, пока не сел в машину, которую ты вел. Это может пережить только бессердечный сукин сын.

      – Очень смешно.

      – Так ты сдал экзамен на полицейских спецкурсах вождения?

      – Провалился.

      – Правда?

      – Угу. Потому что ехал слишком медленно. Можешь поверить?

      – Я?

      – Слушай, ты меня достал. Вечно одно и то же. На каждый вопрос отвечаешь вопросом. Никак не отделаешься от проклятых полицейских привычек?

      Грейс усмехнулся.

      – Ничего смешного! Я тебе задал простой вопрос: можешь поверить, что я провалился из-за медленной езды?

      – Не могу.

      И действительно. Грейс хорошо помнил, как в последний раз ехал с Гленном, который практиковался перед экзаменом в скоростной езде. Когда он вылез из машины целый и невредимый – скорее по счастливой случайности, чем благодаря мастерству друга, – то решил, что лучше даст себе вырезать без анестезии желчный пузырь, чем снова сядет в автомобиль, за рулем которого будет Гленн Брэнсон.

      – Вот именно, старик, – кивнул Брэнсон.

      – Приятно слышать, что на свете еще остаются здравомыслящие люди.

      – Знаешь, в чем твоя проблема, суперинтендант Рой Грейс?

      – Ты какую из многих имеешь в виду?

      – Насчет моего вождения.

      – Расскажи.

      – Неверие.

      – В тебя или в бога?

      – Бог отвел пулю, которая не причинила мне серьезного вреда.

      – В самом деле так думаешь?

      – У тебя есть теория лучше?

      Грейс замолчал, задумавшись, обычно предпочитая откладывать вопрос о боге в какой-нибудь надежный долгий ящик и вытаскивая лишь в подходящий момент. Он не атеист и даже не агностик. Верит во что-то – по крайней мере, хочет во что-то верить, – но никогда не может с точностью определить, во что именно. Не раз готовился открыто принять концепцию бога и сразу же чувствовал себя виноватым. После исчезновения Сэнди, когда все его молитвы остались без ответа, вера почти испарилась.

      Черт возьми.

      Он полицейский, его обязанности сводятся к установлению истины. Фактов. Как и у всех коллег, вера его заключается в деле. Он наблюдал сквозь стекло за Брайаном Бишопом. Совсем убит горем.

      Или отлично разыгрывает грандиозное представление.

      Скоро выяснится.

      Плохо, что тут замешано личное дело – в данный момент его в первую очередь занимают мысли о Сэнди.

24

      Вонючка поборол нестерпимое побуждение позвонить дилеру по украденному