Тени холодного солнца. Андрей Николаевич Пучков

нелегко признать то, что за всеми этими страшными средневековыми легендами может скрываться некая реальность. Тяжело когда рушится твоё мировозрение, а известный тебе мир, ещё вчера такой реальный, привычный и уютный, вдруг преобретает весьма зловещие краски. Граф сильно сдал за последнее время. Наверное известные вам события нанесли бедняге гораздо большую душевную травму чем кому-либо из нас. Он долго отказывался верить во всю эту дикую историю о их семейном проклятии. А когда же она предстала перед ним во всей своей ужасающей реальности, получил очень сильное потрясение. Теперь он избегает любых разговоров о пережитых событиях и, как мне кажется, пытается всё забыть. Мой несчастный тесть стал излишне много употреблять крепких напитков, да ещё, в добавок, пристрастился к лаудануму¹. Так что, дорогой Олав Христиан, просьба вашего нынешнего куратора дона Алонсо, как видите, вызвала значительные затруднения. Я всегда считал что из нас двоих, именно вы обладаете литературным дарованием. (По правде говоря, я всё ещё надеюсь когда-нибудь прочесть вашу» Великую Северную поэму»). Тем неожиданнее для меня была ваша с сеньором де Альмейда просьба, описать во всех подробностях события двухгодичной давности. Дон Алонсо уверял меня что подобное повествование будет бесценным для членов» Братства» и никогда не попадёт в руки непосвящённых. По непонятным для меня причинам, он очень интересуется личностью господаря Валахии Влада III Дракулы. Как ты помнишь, именно с персоной этого мрачного средневекового правителя связано наследственное проклятье рода Т.

      – — —

      1. Лауданум – опиумная настойка широко распространенная в девятнадцатом веке и использовавшаяся в качестве успокоительного лекарства.

      – — —

      Так получилось что я единственный кто прочёл известный вам дневник. В этом ужасном повествовании проклятого изгнанника, описывались последние месяцы жизни Дракулы, а так же обстоятельства его гибели. Вот по этой причине сеньор Альмейда и уговорил меня взяться за перо. Но, как вы понимаете, без согласия Т. я не мог придать гласности то что является семейной тайной их рода. Первоначально граф был категорически против. Он спрятал злосчастный дневник в свой сейф и заявил, что ни один человек на свете, никогда больше не увидет его. Мне же он напомнил о данном обещании свято хранить тайну. Понадобился весь авторитет дона Алонсо и всё его красноречие чтобы переубедить этого старого упрямца. Кстати, моя драгоценная жёнушка всё же исполнила свою давнюю детскую мечту. Она умудрилась выкрасть у отца тот секретный дневник, и прочесть его от корки до корки. Прочитанное естественно повергло её в ужасную депрессию. Всё-таки как же прав был Екклезиаст говоря что умножая знания мы умножаем печали. В результате, граф всё же смягчился и разрешил мне описать те невероятные события именно так как они происходили. Но с условием: что этот текст будет доступен только