Как я стала любовницей. Ирина Арсентьева

за полночь. Вот так и «встречались».

      Чувство жалости, впервые возникнув на картофельном поле, не покидало меня и теперь. Я знала по общежитским рассказам, а чаще видела и просто чувствовала, что он вечно голоден, не ухожен, не присмотрен. Как бездомный, шелудивый котенок. Частенько, заманивая его в нашу девчачью комнату, кормила ужином. Наверное, чтобы не уснул во время свидания или не упал в голодный обморок. Ну, это я сейчас так думаю. Тогда, вероятно, у меня были другие мысли или вообще никаких мыслей не было, так, гормон сплошной играл.

      К замужеству, на которое я по-быстрому решилась, чтобы оставаться во всем первой, что свойственно моей львиной натуре, я готовилась основательно. И главное, не обращала никакого внимания ни на уговоры родителей, ни на предостережения подруг. Их я попросту пропустила мимо ушей. Долго писала сценарий, рылась в современных сборниках поэзии, найденных в библиотеках. Вручную изготовила две длиннющие цветочные гирлянды для украшения свадебной машины. Сворачивая цветы из гофрированной бумаги, старательно вырезала лепестки разной величины и заворачивала их с помощью ножниц в разные стороны так, чтобы цветок имел натуральный вид. Они и вправду были как живые, мои розочки. На подготовку к свадьбе ушли все летние каникулы. Это было после третьего курса. Мне было двадцать лет. И судя по всему, я была чертовски романтична. Ну, сами посудите, розочки, стихи, мечты о чем-то прекрасном и возвышенном. Опять же, как человек ответственный, свою работу я выполнила безупречно и подумала, что это и есть то самое важное, что необходимо для семейной жизни.

      Через семь лет мы разошлись. Перед разводом я получила от него письмо следующего содержания:

      «Это было в 80-м году. Долговязый пацан с блестящими от восторга глазами и сопливым носом лезет целоваться. Причин отвергать его домогательства нет, да и стеснительности тоже. Чем дольше длится эта «обжираловка», тем яснее, что она засасывает беспощадно, хотя и радости не дает. Нужно делать выбор, либо прогнать, либо пожениться, а там можно сделать из него то, что мне нужно, ведь у него есть задатки. Своим волевым решением, а именно упрямой решительностью, делаешь остановку на втором варианте. Сметаются все преграды, играется свадьба.

      Что же потом?

      Первый месяц – романтика медового месяца в разлуке. Как приятно видеть довольную, чуть не плачущую физиономию, появляющуюся время от времени в совхозе. И как горько осознавать его неспособность добиться простых житейских благ. Семейного общежития, дефицитных продуктов питания, к примеру. Кроме этого нос у него по-прежнему сопливый. Стиснув зубы, начинаем переделку. Но время идет, а этот идиот не переделывается. Больше того, он еще и хамит. Не вымолив разрешения, уезжает к мамочке, «сисю пососать» – салага! А ночи! Какое это наказание! Он, оказывается, ни на что не способен.

      Теперь беременность. Он заставил меня мучиться от изжоги и тошноты, ни дав ни грамма радости