Белые Волки. Ахат Мушинский

ведь это самое… – Он кивнул на Афлисонова. – Нашего Серёжу кончать будем.

      – В смысле?

      – В смысле… Организованно, всем табором.

      Опять вмешался трезвый Муха. Он объяснил, что завтра с утра назначено общее собрание команды, на котором все «волки» должны будут подписать какую-то бумаженцию с требованием удалить Сергея Афлисонова из комментаторской рубки.

      – А почему я не знаю? – поинтересовался Буля.

      – Тебя же не было, отпрашивался, – ответил Муха. – Установка: подписать! И всей стаей, как один.

      – А то, – набычился Каша, – как же без помощи команды справиться?! Великолепный тактический ход придумал Ломоть. Ох-ох, говорят у нас на Вятке, много в нём блох.

      Афлисонов вылез из кресла, заходил по мастерской кругами:

      – Какое он имеет право? Ломоть проклятый! Его дело командой командовать, а не журналистами. Тоже мне, многоборец нашёлся!

      Высказавшись, он опять повалился в объятия диванчика и притих. Зрачки в его голубых глазах то ли от выпитого, то ли от пасмурных дум, словно бы растворились, они сделались светлыми-светлыми и большими, и он моргал, как слепой или очень обиженный человек. Всегда напористый, уверенный в своих силах и правоте, он тут, в мастерской, сидел, как пришибленный.

      – И что, будете подписывать? – после некоторого молчания тихо спросил он.

      – А куда мы денемся! – вздохнул Муха, добавляя себе в чашку из самовара кипятку. – Рычагов воздействия на нас у Ломтя со Сватом, сам знаешь, хоть отбавляй.

      – Проклятый Лом! – стал медленно закипать свекольно покрасневший лицом и шеей Руслан Кашапов. – Откуда он взялся на нашу голову? Я ему морду набью.

      – Этого только не хватало! – наконец подал голос наставник молодёжи, дядька Равиль Булатов, которого, я заметил, молодые друзья и партнёры по фабрике труда Булей вне хоккейной площадки больно-то не называли. – Во сколько собрание?

      – В десять, – ответил Муха. – Мы сегодня там были. Ребята в глаза друг другу не смотрят. Зато Лом важный ходит, грудь колесом.

      – Как всегда! – вполголоса прорычал пылающий огнём Каша. Он наполнил рюмки и опять повторил свою мысль, только другими словами: – Нет, определённо у него сдвиг по фазе, короткое замыкание в башке, его надо срочно заземлить.

      Булатыч неожиданно для всех рассмеялся и по-отечески ласково сказал:

      – Откуда ты, Каша вятская, электрических терминов нахватался? – И не дожидаясь ответа от аппетитно захрумкавшего после рюмашки солёным огурцом партнёра по звену, сказал уже серьёзно: – Давайте, ребята, не хорохорьтесь, не ломайте свои коньки. Всё нормально будет. А ты, Серёжа, не раскисай раньше времени.

      Серёжа Афлисонов, выпив, не закусывая, и обездоленно уронив холёные кисти рук с подлокотника диванчика, без всякого выражения в своём комментаторском голосе произнёс:

      – Один умный человек сказал: настоящее счастье в том, чтобы беспрепятственно применять свои способности, в чём бы они ни заключались. А как мне теперь применять свои способности,