Восстание Ника. Анатолий Алексеевич Гусев

власти, чтобы обеспечить себе безопасность! Если же мы, испытывающие гнёт, что-либо и скажем тебе, пусть твоё величество не гневается. Терпение – божий удел! Мы же, обладая даром речи, скажем тебе сейчас всё. Мы, прасины, трижды августейший, не знаем где дворец и как управляется государство.

      Зенон намекал на то, что прасинов не допускают к власти.

      – В городе мы появляемся только сидя на осле!

      На осле по городу провозят преступников.

      – О если бы это было не так, трижды августейший! – громко закончил Зенон.

      Но в императорской ложе намёков не поняли или не захотели понять и мандатор ответил опять невпопад:

      – Каждый свободен заниматься делами, где хочет.

      – И я верю в свободу – гордо сказал Зенон, – но мне не позволено ею пользоваться!

      Старшины прасинов и трибуны одобрительно загудели.

      – Будь человек свободным – продолжил Зенон, – но, если есть подозрения, что он прасин, его тотчас подвергают наказанию!

      – Вы не боитесь за свои души, висельники!

      Зенон с отчаяньем понял, что сына ему спасти не удастся и, превозмогая душевную боль, он с горечью продолжил:

      – Где здесь не правда? Запрети наш цвет и правосудию нечего будет делать! Позволяй убивать и попустительствуй преступлениям! Скажи – за что мы наказаны? Ты – источник жизни, карай, сколько пожелаешь! Воистину такого противоречия не выносит человеческая природа! Лучше бы не родился твой отец Савватий, он не породил бы сына-убийцу. Двадцать шестое убийство совершилось в регионе Земвге! Утром человек был на ристалище, а вечером его убили, владыка!

      На трибунах прасинов поднимался зловещий грозный гул.

      К воротам кафизмы подошли димархи венетов.

      – На всём ристалище только среди вас есть убийцы! – взвизгнул старшина венетов Марсалий.

      Трибуны прасинов возмущённо зароптали, а с трибун венетов послышались одобрительные возгласы.

      – Ты убиваешь, а затем скрываешься – толи к василевсу, толи к Марсалию обратился Зенон.

      – Это ты убиваешь и устраиваешь беспорядки! – заходился в визге Марсалий. – На всём ристалище только среди вас есть убийцы!

      – О-о-о!– возмущённо ответили трибуны прасинов.

      – Это истина! – закричали с трибун венеты. – Нас тоже убивают!

      – Владыка Юстиниан! Они кричат, но никто их не убивал – продолжил Зенон.

      – Ложь! – кричали с трибун венеты.

      – И не желающий знать – знает! – настаивал, повысив голос, Зенон. – Торговца дровами в Зевгме кто убил?

      – Вы его убили! – ответил мандатор. Кафизма явно перешла на сторону венетов.

      – Сына Эпагата кто убил, автократор?

      – И его вы убили, а теперь клевещите на венетов – ответила кафизма устами мандатора.

      Прасины на трибунах взвыли, послышалась яростная ругань.

      Зенон в растерянности не знал, что ответить на такую явную ложь, но собрался и громко сказал:

      – Господи, помилуй нас грешных! Свободу притесняют! Хочу спросить тех, кто говорит, что всем правит бог: откуда такая не справедливость?

      – Бог